|
|
|
- -
У окна стояла молодая девушка и задумчиво глядела на грязную мостовую. Сзади нее стоял молодой человек в чиновничьем вицмундире. Он теребил свои усики и говорил дрожащим голосом: - Опомнись, сестра! Еще не поздно! Сделай такую милость! Откажи ты этому пузатому лабазнику, кацапу этакому! Плюнь ты на эту анафему толстомордую, чтоб ему ни дна, не покрышки! Ну, сделай такую милость! - Не могу, братец! Я ему слово дала. - Умоляю! Пожалей ты нашу фамилию! Ты благородная, личная дворянка, с образованием, а ведь он квасник, мужик, хам! Хам! Пойми ты это, неразумная! Вонючим квасом да тухлыми селедками торгует! Жулик ведь! Ты ему вчера слово дала, а он сегодня же утром нашу кухарку на пятак обсчитал! Жилы тянет с белного народа! Ну, а где твои мечтания? А? Боже ты мой, господи! А? Ты же ведь, послушай, нашего департаментского Мишку Треххвостова любишь, о нем мечтаешь! И он тебя любит... Сестра вспыхнула. Подбородок ее задрожал, глаза наполнились слезами. Видно было, что броатец попал в самую чувствительную "центру". - И себя губишь, и Мишку губишь... Запил малый! Эх, сестра, сестра! Польстилась ты на хамские капиталы, на сережечки да браслетики. Выходишь по расчету за дурмана какого-то... за свинство... За невежу выходишь... Фамиллии путем подписать не умеет! "Митрий Неколаев". "Не"... слышишь?.. Неколаев... Ссскатина! Стар, грубый, сиволапый... Ну, сделай ты милость! Голос братца дрогнул и засипел. Братец закашлялся и вытер глаза. И его подбородок запрыгал. - Слово дала, братец... Да и бедность наша опротивела... - Скажи, коли уж на то пошло! Не хотел пачкать себя в твоем мнении, а скажу... Лучше реноме потерять, чем сестру родную в погибели видеть... Послушай, Катя, я про твоего лабазника тайну одну знаю. Если ты узнаешь эту тайну, то сразу от него откажешься... Вот какая тайна... Ты знаешь, в каком пакостном месте я однажды с ним встретился? Знаешь? А? - В каком? Братец раскрыл рот, чтобы ответить, но ему помешали. В комнату вошел парень в поддевке, грязных сапогах и с большим кульком в руках. Он перекрестился и стал у двери. - Кланялся вам Митрий Терентьич,- обратился он к братцу,- и велели вас с воскресным днем проздравить-с... А вот это самое-с в собственные руки-с. Братец нахмурился, взял кулек, взглянул в него и презрительно усмехнулся. - Что тут? Чепуха, должно быть... Гм... Голова сахару какая-то... Братец вытащил из кулька голову сахару, снял с нее колпак и пощелкал по сахару пальцем. - Гм... Чьей фабрики сахар? Бобринского? То-то... А это чай? Воняет чем-то... Сардины какие-то... Помада ни к селу ни к городу... изюм с сором... Задобрить хочет, подлизывается... Не-ет-с, милый дружок! Нас не задобришь! А для чего это он цикорного кофею всунул? Я не пью. Кофей вредно пить... На нервы действует... Хорошо, ступай! Кланяйся там! Парень вышел. Сестра подскочила к брату, схватила его за руку... Брат сильно подействовал не нее своими словами. Еще бы слово и... несдобровать бы лабазнику! - Говори же! Говори! Где ты его видел? - Нигде. Я пошутил... Делай, как знаешь! - сказал братец и еще раз постукал пальцем по сахару. 1
- -
|
|