|
|
|
|
- -
скитальческое существование, да еще в зимнее время, - зима за
границей отвратительна, - совсем выбило меня из колеи.
Вы несправедливо судите о пчеле. Она сначала видит яркие, красивые
цветы, а потом уже берет мед.
Что же касается всего прочего - равнодушия, скуки, того, что
талантливые люди живут и любят только в мире своих образов и фантазий, -
могу сказать одно: чужая душа потемки.
Погода скверная. Холодно. Сыро.
Крепко жму Вам руку. Будьте здоровы и счастливы.
Ваш Чехов".
Припомнилось мое письмо.
Я благодарила за честь фигурировать героиней хотя бы и маленького
рассказа.
"Я здесь встречалась с одним из Ваших приятелей, о котором его жена
говорит, что он делает всякие гадости /275/ и подлости, чтобы потом реально
и подробно описывать их в своих романах. Конечно, в заключение он бьет себя
в грудь от раскаяния.
Вы упражняетесь в великодушии и благородстве. Но, увы, тоже
раскаиваетесь".
Потом были такие фразы:
"Сколько тем нужно найти для того, чтобы печатать один том за другим
повестей и рассказов. И вот писатель, как пчела, берет мед откуда
придется... Писать скучно, надоело, но рука "набита" и равнодушно, холодно
описывает чувства, которых уже не может переживать душа, потому что душу
вытеснил талант. И чем холодней автор, тем чувствительней и трогательнее
рассказ. Пусть читатель или читательница плачет над ним. В этом искусство".
А в ответе нет ни одной, ни одной язвительной, раздраженной строки. Он
даже выражает желание жить в ненавистном ему Петербурге, жалуется, что надо
уезжать. Хоть бы упрекнул. Хоть бы пристыдил. Как-то он написал мне:
"Верьте, Вы строги не по заслугам"{275}. Это, кажется, был единственный
выговор за все время.
XVI
Весь конец 1898 года был для меня чрезвычайно тяжелым: все трое детей
заболели коклюшем, и одновременно Ниночка схватила где-то скарлатину, и не
успела еще понравиться, как у Левушки началось воспаление легких. Я
замучилась.
В январе 1899 года все начало приходить в норму, а в самом начале
февраля я получила из Ялты письмо от Чехова.
"5 февраля. Ялта.
Многоуважаемая Лидия Алексеевна, я к Вам с большой просьбой,
чрезвычайно скучной. Не сердитесь, пожалуйста. Будьте добры, найдите
какого-нибудь человека или благонравную девицу и поручите переписать мои
рассказы, напечатанные когда-то в "Петербургской газете". И также
походатайствуйте, чтобы в редакции позволили отыскать мои рассказы и
переписать, так как /276/ отыскивать и переписывать в Публичной библиотеке
очень неудобно. Если почему-либо эта просьба моя не может быть исполнена,
то, пожалуйста, пренебрегите, я в обиде не буду, если же просьба моя более
или менее исполнима, если у Вас есть переписчик, то напишите мне,
<> 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 >>>
- -
|
|
