|
|
Инструкции по эксплуатации На русском языке.
Proakvarium.ru сайт про Кормление рыбок!
|
|
|
|
|
|
- -
пугает его, а воспринимается как свежий ветер. Ему представляется, что он
"идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо,
залитое солнцем, и он теперь свободен, как птица, может идти куда угодно!"
Вырвался, стало быть, из тюрьмы. Вырвался из монастыря -- Чехов и о
монастыре тоже писал жене, двумя месяцами раньше, в последний день лета:
"Без тебя мне так скучно, точно меня заточили в монастырь".
Заточили? Или, может быть, сам спрятался, сам укрылся -- вот только,
возникает вопрос, от кого? От чьих исподволь и пристрастно, пристально,
ревниво наблюдающих за ним -- уже давно наблюдающих -- глаз?
И тут надо сказать главное: Россия ждала смерти Чехова. Ну, не так
чтобы прямо ждала, откровенно и нетерпеливо, но -- ждала, что не особенно-то
и скрывала. Предрекала -- публично! -- скорый и необратимый закат столь
ослепительно вспыхнувшего таланта, смерть под забором предрекала и прочие
ужасные вещи.
Чехов знал это. Но не торопился развеять сладострастные ожидания
публики, в особенности публики литературной и окололитературной. Напротив.
Делал, кажется, все возможное, чтобы укрепить за собой репутацию поэта
сумерек, хмурых людей, бессмысленности бытия вообще и человека в частности.
Неоднократно говаривал он -- и в письмах, и в произведениях своих, -- что
жить ему, дескать, осталось недолго. "Я лично даже смерти не боюсь", --
писал он А. Суворину, едва перешагнув тридцатилетний рубеж, и это не
случайный мотив, не дань скверному настроению или разыгравшемуся геморрою.
Ровно за месяц до этого, день в день, писал И. Леонтьеву, печатавшемуся под
псевдонимом Щеглов, "милому Жану", как он с улыбкой называл этого человека,
что "жить не особенно хочется". Почему? А Бог весть -- почему. "И тепло, и
просторно, и соседи интересные, и дешевле, чем в Москве, но, милый
капитан... старость". Это писано в октябре 1892 года (октябрь, конец октября
стоял, правда, скверный, слякотный), он в собственной усадьбе, постоянно
благоустраиваемой, знаменит, тем не менее "жить не особенно хочется".
Прибавляет, правда, что и "умирать не хочется, но и жить как будто бы
надоело".
В следующем абзаце -- опять о смерти, но на сей раз не своей
собственной, для которой он находит такой вялый, такой безэмоциональный,
бесцветный глагол "не хочется", а о смерти актера Павла Свободина, почившего
две недели назад.
Впрочем, слово "почивший" в данном случае не подходит. Так обычно
говорят о человеке, встретившем свой смертный час в собственной постели, в
окружении близких, Свободин же упал как подкошенный прямо во время
спектакля... В июне, когда цвели вишни, он три дня гостил в чеховском
Мелихове и произвел на хозяина "какое-то необыкновенное, трогательное
впечатление. Или, быть может, -- прибавляет Чехов, -- это мне казалось
только, так как я знал, что он скоро умрет".
Он, доктор, весьма дороживший этой свой профессией, как никто, умел
высмотреть в человеке подкрадывающуюся смерть. "Должно быть, скоро умрет",
-- пишет он о своем первом издателе Лейкине, а осмотрев Николая Лескова,
находит, что "жить ему оставалось не больше года". И в обоих случаях
ошибается. Лесков проживет еще целых три года, а Лейкин -- более десяти,
похоронит когда-то дебютировавшего у него и уже при жизни ставшего классиком
писателя. Создается странное, несколько жутковатое впечатление, что Чехов
все время торопит смерть, видит ее не то лучше, не то ближе других. Зорче...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
