|
|
|
|
- -
- К сожалению, я почти все читал, - тихо говорил он. - Неизданные
статьи Л.Н.Толстого? Последние? Да, это я прочту с удовольствием. Я не
разделяю...
- Нельзя вам говорить! - прервала я его, - а вы, кажется, собираетесь
разбирать учение Льва Николаевича.
- Когда вы едете?
- Сегодня.
- Нет! Останьтесь еще на день. Придите ко мне завтра, прошу вас. Я
прошу!
Я достала и дала ему все три телеграммы. Он долго их читал и
перечитывал.
- По-моему, на один день - можно.
- Меня смущает это "выезжай немедленно". Не заболели ли дети?
- А я уверен, что все здоровы. Останьтесь один день для меня. Для меня,
- повторил он.
Я тихо сказала:
- Антон Павлович! Не могу.
Я представила себе: что будет? Я пошлю телеграмму, что задержалась, и
Миша сегодня же вечером выедет в Москву. Но положим, что он не выедет, /263/
дождется меня. Какой прием меня ожидает? И это бы ничего! Но ведь я дам ему
уверенность, что люблю Антона Павловича, и сделаю так, что от нашего
семейного счастья не останется и следа. И его и моя жизнь превратится в ад.
А из-за чего? Из-за лишнего визита продолжительностью в три минуты.
Мысли беспорядочно неслись в моей голове.
- Значит, нельзя, - сказал Антон Павлович.
И я убедилась, что он опять все знает и все понимает. И Мишину
ревность, и мой страх.
"Я уверен, что все здоровы".
- Не владею я собой... Слаб я... - прошептал он. - Простите...
Вошел доктор. Антон Павлович показал ему на цветы и уверенно сказал:
- Мне это не вредно.
Доктор наклонился, понюхал и неопределенно заметил:
- Хорошо!
Потом обратился ко мне:
- Плохо ведет себя наш больной: не спит, возбужден. - Засмеялся и
прибавил: - Своеволен. Сладу с ним нет.
Я встала, чтобы уходить. Я понимала, что доктор очень не одобряет мои
посещения и будет рад, что я уеду.
- Сегодня уезжаете? - как раз спросил он.
- Сегодня вечером.
- А если бы до вечера... - вдруг быстро начал Чехов, но, не договорив,
замолчал, взглянул на доктора.
- Вам отдыхать надо, отдыхать, - твердил доктор.
Надо было проститься и уйти, но я была так поглощена своими мыслями,
что плохо сознавала, что делала. И я стала собирать на кровати разбросанные
книги и бумаги и заворачивать их.
Случайно я обернулась и увидела, что Антон Павлович лукаво улыбается и
заслоняет обеими руками цветы. Я опомнилась, засмеялась и опять положила
пакет на постель.
Ах, как мне хотелось встать тут на колени, около самой постели, и
сказать то, что рвалось наружу. Сказать: "Любовь моя! Ведь я не знаю... не
смею верить... Хотя бы вы один раз сказали мне, что любите меня, что я
вам /264/ необходима для вашего счастья. Но никогда... Если я останусь
сегодня, это будет решительный шаг. А говорить об этом нельзя. Вы слабы, вас
нельзя волновать".
- Выздоравливайте! - сказала я и пожала руку Антону Павловичу сверху,
как она лежала на одеяле.
- Счастливого пути, - сказал он, и я быстро пошла к двери. И, как в
прошлый раз, он меня окликнул.
- В конце апреля я приеду в Петербург. Самое позднее в начале мая.
- Ну конечно! - сказал доктор.
- Но мне необходимо! - заволновался Антон Павлович.
- Конечно, конечно.
- Я говорю серьезно! Так вот, значит, в конце апреля... Я буду
непременно.
<> 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 >>>
- -
|
|
