|
|
|
|
- -
/>хорошую кухню, и это заметно отражается на всем его округе; разъезжая
впоследствии по округу, я находил в надзирательских или станках не только
ножи, вилки и рюмки, но даже чистые салфетки и сторожей, которые умеют
варить вкусный суп, а, главное, клопов и тараканов здесь не так безобразно
много, как на севере. По рассказу г. Б., в Тарайке на дорожных работах он
жил в большой палатке, с комфортом, имел при себе повара и на досуге читал
французские романы {5}. По происхождению он малоросс, по образованию -
бывший студент-юрист. Он молод, не старше сорока лет, а это возраст,
кстати сказать, средний для сахалинского чиновника. Времена изменились;
теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый,
и если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу,
то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с
сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком
вицмундире.
Мы разговорились; между тем наступил вечер, зажгли огонь. Я простился с
гостеприимным г. Б. и отправился к секретарю полицейского управления, у
которого мне была приготовлена квартира. Было темно и тихо, море глухо
шумело, и звездное небо хмурилось, как будто видело, что в природе готовится
что-то недоброе. Когда я прошел всю главную улицу почти до моря, пароходы
еще стояли на рейде, и когда я повернул направо, послышались голоса и
громкий смех, и в темноте показались ярко освещенные окна, и стало похоже,
будто я в захолустном городке осеннею ночью пробираюсь к клубу. Это была
квартира секретаря. По ветхим скрипучим ступеням я поднялся на террасу и
вошел в дом. В зале, точно боги на облаках, в табачном дыму и в тумане,
какой бывает в трактирах и сырых помещениях, двигались военные и штатские. С
одним из них, г. фон Ф., инспектором сельского хозяйства, я уже был знаком,
- раньше мы встречались в Александровске, - с остальными же я теперь виделся
впервые, хотя все они отнеслись к моему появлению с таким благодушием, как
будто были знакомы со мною уже давно. Меня подвели к столу, и я тоже должен
был пить водку, то есть спирт, наполовину разведенный водой, и очень плохой
коньяк, и есть жесткое мясо, которое жарил и подавал к столу
ссыльнокаторжный Хоменко, хохол с черными усами. Из посторонних, кроме меня,
на этой вечеринке присутствовал также директор Иркутской
магнитно-метеорологической обсерватории Э.В. Штеллинг, прибывший на
"Владивостоке" из Камчатки и Охотска, где он хлопотал об учреждении
метеорологических станций. Тут же я познакомился с майором Ш., смотрителем
Корсаковской ссыльнокаторжной тюрьмы, служившим раньше при ген. Грессере в
петербургской полиции: это - высокий, полный мужчина, с тою солидною,
импонирующею осанкой, какую мне до сих пор случалось наблюдать только у
частных и участковых приставов. Рассказывая мне о своем коротком знакомстве
со Многими известными писателями в Петербурге, майор называл их просто Миша,
Ваня и, приглашая меня к себе завтракать и обедать, невзначай раза два
сказал мне ты {6}.
Когда во втором часу ушли гости и я лег в постель, послышались рев и
свист. Это задул норд-ост. Значит, недаром с вечера хмурилось небо. Хоменко,
придя со двора, доложил, что пароходы ушли, а между тем на море поднялась
сильная буря. "Ну, небось вернутся! - сказал он и засмеялся. - Где им
совладать?" В комнате стало холодно и сыро, было, вероятно, не больше
шести-семи градусов. Бедный Ф., секретарь полицейского управления, молодой
<> 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 >>>
- -
|
|
