|
|
Надежный : продажа, кредит, страховка
|
|
|
|
|
|
- -
первого.
"Дорогой N, повесть получил и прочел, большое Вам спасибо. Повесть
хороша, прочел я ее в один раз, как и предыдущую, и получил одинаковое
удовольствие..."{562}
Но так как автор не удовольствовался одной похвалой, то вскоре он
получил от А.П. другое письмо:
"Вы хотите, чтобы я говорил только о недостатках, и этим ставите меня в
затруднительное положение. В этой повести недостатков нет, и если можно не
соглашаться, то лишь с особенностями ее, некоторыми. Например, героев своих,
актеров, Вы трактуете по старинке, как трактовались они уже лет сто всеми
писавшими о них - ничего нового. Во-вторых, в первой главе Вы заняты
описанием наружностей - опять-таки по старинке, описанием, без которого
можно обойтись. Пять определенно /562/ изображенных наружностей утомляют
внимание и в конце концов теряют свою ценность. Бритые актеры похожи друг на
друга, как ксендзы, и остаются похожими, как бы старательно Вы ни изображали
их. В-третьих, грубоватый тон, излишества в изображении пьяных. Вот и все,
что я могу Вам сказать в ответ на Ваш вопрос о недостатках; больше уж ничего
придумать не могу"{562}.
К тем из писателей, с которыми у него возникала хоть какая-нибудь
духовная связь, он всегда относился бережно и внимательно. Никогда он не
упускал случая сообщить известие, которое, он знал, будет приятно или
полезно.
"Дорогой N, - писал он одному знакомому, - сим извещаю Вас, что Вашу
повесть читал Л.Н.Толстой и что она ему очень понравилась. Будьте добры,
пошлите ему Вашу книжку по адресу: Кореиз, Таврич. губ., и в заглавии
подчеркните рассказы, которые Вы находите лучшими, чтобы он, читая, начал с
них. Или книжку пришлите мне, а я уж передам ему"{562}.
К пишущему эти строки он также проявил однажды милую любезность,
сообщив письмом, что "в "Словаре русского языка", издаваемом Академией наук,
в шестом выпуске второго тома, который (то есть выпуск) я сегодня получил,
показались наконец и Вы. Так, на странице такой-то и т.д."{562}.
Все это, конечно, мелочи, но в них сквозит так много участия и
заботливости, что теперь, когда нет уже больше этого изумительного художника
и прекрасного человека, его письма приобретают значение какой-то далекой,
невозвратимой ласки.
- Пишите, пишите как можно больше, - говорил он начинающим
беллетристам. - Не беда, если у вас не совсем выходит. Потом будет выходить
лучше. А главное - не тратьте понапрасну молодости и упругости: теперь вам
только и работать. Смотрите: вот вы пишете чудесно, а лексикон у вас
маленький. Нужно набираться слов и оборотов, а для этого необходимо писать
каждый день.
И он сам неустанно работал над собой, обогащая свой прелестный,
разнообразный язык отовсюду: из /563/ разговоров, из словарей, из каталогов,
из ученых сочинений, из священных книг. Запас слов у этого молчаливого
человека был необычайно громаден.
- Слушайте, ездите почаще в третьем классе, - советовал он. - Я жалею,
что болезнь мешает мне теперь ездить в третьем классе. Там иногда услышишь
замечательно интересные вещи.
Удивлялся он также тем писателям, которые по целым годам не видят
ничего, кроме соседнего брандмауэра из окон своих петербургских кабинетов. И
часто он говорил с оттенком нетерпения:
- Не понимаю, отчего вы - молодой, здоровый и свободный - не поедете,
например, в Австралию (Австралия была почему-то его излюбленной частью
света) или в Сибирь? Как только мне станет получше, я непременно опять поеду
в Сибирь. Я там был, когда ездил на Сахалин{563}.
<> 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 >>>
- -
|
|
