|
|
Информация: из первых рук!
|
|
|
|
|
|
- -
тут же на нарах, - все это делает казарменный воздух вонючим,
промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так
что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в
казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения
мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по
словам надзирателей, "душу воротит".
При системе общих камер соблюдение чистоты в тюрьме невозможно, и
гигиена никогда не выйдет здесь из той тесной рамки, какую ограничили для
нее сахалинский климат и рабочая обстановка каторжного, и какими бы благими
намерениями ни была проникнута администрация, она будет бессильна и никогда
не избавится от нареканий. Надо или признать общие камеры уже отжившими и
заменить их жилищами иного типа, что уже отчасти и делается, так как многие
каторжные живут не в тюрьме, а в избах, или же мириться с нечистотой как с
неизбежным, необходимым злом, и измерения испорченного воздуха кубическими
саженями предоставить тем, кто в гигиене видит одну только пустую
формальность.
В пользу системы общих камер, я думаю, едва ли можно сказать что-нибудь
хорошее. Люди, живущие в тюремной общей камере, - это не община, не артель,
налагающая на своих членов обязанности, а шайка, освобождающая их от всяких
обязанностей по отношению к месту, соседу и предмету. Приказывать
каторжному, чтобы он не приносил на ногах грязи и навоза, не плевал бы на
пол и не разводил клопов - дело невозможное. Если в камере вонь или нет
никому житья от воровства, или поют грязные песни, то виноваты в этом все,
то есть никто. Я спрашиваю каторжного, бывшего почетного гражданина: "Почему
вы так неопрятны?" Он мне отвечает: "Потому что моя опрятность была бы здесь
бесполезна". И в самом деле, какую цену может иметь для каторжного
собственная его чистоплотность, если завтра приведут новую партию и положат
с ним бок о бок соседа, от которого ползут во все стороны насекомые и идет
удушливый запах?
Общая камера не дает преступнику одиночества, необходимого ему хотя бы
для молитвы, для размышлений и того углубления в самого себя, которое
считают для него обязательным все сторонники исправительных целей. Свирепая
картежная игра с разрешения подкупленных надзирателей, ругань, смех,
болтовня, хлопанье дверями, а в кандальной звон оков, продолжающиеся всю
ночь, мешают утомленному рабочему спать, раздражают его, что, конечно, не
остается без дурного влияния на его питание и психику. Стадная сарайная
жизнь с ее грубыми развлечениями, с неизбежным воздействием дурных на
хороших, как это давно уже признано, действует на нравственность преступника
самым растлевающим образом. Она отучает его мало-помалу от домовитости, то
есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего,
так как по выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии,
где с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой
наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
В общих камерах приходится терпеть и оправдывать такие безобразные
явления, как ябедничество, наушничество, самосуд, кулачество. Последнее
находит здесь выражение в так называемых майданах, перешедших сюда из
Сибири. Арестант, имеющий и любящий деньги и пришедший из-за них на каторгу,
кулак, скопидом и мошенник, берет на откуп у товарищей-каторжных право
монопольной торговли в казарме, и если место бойкое и многолюдное, то
арендная плата, поступающая в пользу арестантов, может простираться даже до
нескольких сотен рублей в год. Майданщик, то есть хозяин майдана, официально
называется парашечником, так как берет на себя обязанность выносить из камер
параши,
<> 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
