|
|
|
|
- -
фотографа карточку таврического
епископа Михаила. Карточка произвела на него впечатление, он купил ее и
теперь дома опять рассматривал и показывал ее.
Епископ этот (Михаил Грибановский) незадолго до того умер. Это был один
из умнейших архиереев наших, с большим характером. Считается он в духовной
среде как бы основателем нового, так называемого ученого монашества.
Помнится, в речах при его погребении это было высказано всенародно. Во
всяком случае, преосвященный Михаил имел большое влияние на многих, и, по
слухам, почитатели пророчили его в патриархи русской церкви. Перед тем как
приехать в Крым, он жил в Афинах, был там настоятелем нашей посольской
церкви.
Лично А.П-ч его не знал.
Преосвященный Михаил был еще не старый, но жестоко страдавший от
чахотки человек. На карточке он был снят вместе со старушкой матерью, верно
какой-нибудь сельской матушкой, вдовой дьякона или дьячка, приехавшей к
сыну-архиерею из тамбовской глуши.
Лицо его очень умное, одухотворенное, изможденное и с печальным,
страдальческим выражением. Он приник головой к старушке, ее лицо было тоже
чрезвычайно своей тяжкой скорбью.
Впечатление от карточки было сильное, глядя на них - мать и сына, -
чувствуешь, как тяжело бывает человеческое горе, и хочется плакать. /466/
Помню, когда Чехов показал карточку Горькому, последний тоже
заинтересовался и воскликнул, рассматривая лицо епископа:
- Какой мужчина, какой мужчина!
А.П-ч расспрашивал о преосвященном Михаиле, потом я ему посылал книжку
преосвященного "Над евангелием" - думы покойного епископа по поводу
некоторых евангельских речей и событий.
Мысль об архиерее, очевидно, стала занимать А.П-ча.
- Вот, - сказал он как-то, - прекрасная тема для рассказа. Архиерей
служит утреню в великий четверг. Он болен. Церковь полна народом. Певчие
поют. Архиерей читает евангелие страстей. Он проникается тем, что читает,
душу охватывает жалость ко Христу, к людям, к самому себе. Он чувствует
вдруг, что ему тяжело, что он может скоро умереть, что может умереть сейчас.
И это его чувство - звуками ли голоса, общей ли напряженностью чувства,
другими ли, невидными и непонятными путями - передается тем, кто с ним
служит, потом молящимся, одному, другому, всем. Чувствуя приближение смерти,
плачет архиерей, плачет и вся церковь.
И вся церковь вместе с ним проникается ощущением смерти, неотвратимой,
уже идущей. Преосвященный Петр (архиерей чеховского рассказа) тоже служил
прежде за границей, к нему приезжает мать, вдова сельского дьякона, он
читает евангелие страстей. О служении его всенощной под вербное воскресенье
говорится так: "И почему-то слезы потекли у него по лицу. На душе было
покойно, все было благополучно, но он неподвижно глядел на левый клирос, где
читали, где в вечерней мгле уже нельзя было узнать ни одного человека, и -
плакал. Слезы заблестели у него на лице, на бороде. Вот вблизи еще кто-то
заплакал, потом дальше кто-то другой, потом еще и еще, и мало-помалу церковь
наполнилась тихим плачем".
Если припомним все это, то связь рассказа с карточкой преосвященного
Михаила и с планом рассказа, о котором говорит Антон Павлович, будет
очевидна.
Впрочем, рассказ появился в печати года три спустя. Таврическим
епископом был уже преосвященный Николай, ныне архиепископ варшавский. И
когда рассказ /467/ был напечатан, в Ялте заговорили, что А.П-ч описал в
рассказе именно этого епископа.
Почему заговорили об этом?
Может быть, потому,
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
