|
|
|
|
- -
И дом свой устроил по своему вкусу, уютный, с маленькими комнатами. Мы
начали строиться почти /578/ одновременно. Он дразнил меня, называл мой дом,
высоко на горе, над Ялтой, откуда открывался великолепный, единственный вид
в Ялте на море и на горы - "Вологодской губернией", а я называл его место -
"дыра". Мне не нравилось выбранное место в дальней части неопрятно
содержавшейся Аутки, в ложбине у пыльного шоссе, но у Чехова было уютнее и
интимнее, в особенности, когда рассадил он свой прекрасный садик и пустынное
место стало обжитым, забегали по садику две ласковые собачки и торжественно
зашагала по двору цапля.
К политике Чехов относился равнодушно, пренебрежительно, даже можно
сказать - немножко брезгливо. Он не любил заостренных политических людей,
редко бывал в домах, где мог встретить их, услышать интеллигентские споры о
политике.
Мы были с самого начала в добрых отношениях. Он сердечно подошел к
нашей работе по устройству в Ялте безденежной туберкулезной публики, собирал
пожертвования*{578}, часто обращался ко мне с просьбой устроить нуждающихся
больных, которых присылали к нему московские знакомые, но наши отношения
долго не делались интимными - мешала политика. Антон Павлович был более чем
равнодушен к тому, что волновало меня, и был слишком мягок и терпим к людям,
которые были непереносимы для меня, и на этой почве у нас возникала иногда
временная отчужденность. К нему приезжали разные люди, пестрая публика.
______________
* Чехов не практиковал, хотя всегда интересовался медициной, но
какой-то московский купец, несмотря на все отговорки Чехова, пожелал
непременно получить от него совет и заплатил 50 p. Чехов передал нам этот
гонорар, долго очень гордился этим и с торжеством спрашивал меня: "Ну, вы,
ялтинские врачи, получаете пятьдесят рублей за визит?" (Прим.
С.Я.Елпатьевского.)
Помню один неприятный случай. Как-то раз я встретил у него Меньшикова,
нововременского, уже высказавшегося до конца Меньшикова. Чехов познакомил
нас. Оставаться в обществе Меньшикова мне было неприятно, я прождал
несколько минут и, отговорившись какими-то делами, ушел, не простившись с
Меньшиковым. На другой день Чехов упрекал меня в нетерпимости, в том, что я
обидел Меньшикова. В другой раз, по поводу беспорядков в Петербургском
университете, в которых /579/ деятельное участие принимал мой сын, Чехов
стал говорить, что эти бунтующие студенты завтра станут прокурорами по
политическим делам, а когда я заметил, что в массе эти студенты, несомненно,
будут больше подсудимыми, чем прокурорами, он пренебрежительно махнул рукой
и не продолжал разговора.
Это не значит, что Чехов был ближе к прокурорам, чем к подсудимым, не
значит, что он не интересовался общественными делами, что равнодушно
проходил мимо того, что совершалось кругом. Он был горячо предан
общественной медицине, земскому школьному делу, известно, как много делал он
в своем Мелихове, я знаю, как участливо относился он к нахлынувшему бедствию
голода. На Сахалин он ездил не как турист, ради развлечения. И в Ялте он
много и многим помогал, чем мог. Он был чуткий к чужим нуждам, добрый
активной добротой и враг лжи, сытого самодовольства, враг обмана и насилия,
но человек левитановских пейзажей, настроения не бунтующей музыки
Чайковского, Чехов не любил громких криков, трубных звуков. Ему чуждо было
все острое, повелительное, непреклонно требовательное - ему не сроден был
бунт.
И вот пришло время, не стало прежнего Чехова... И случилось это как-то
вдруг, неожиданно для меня. Поднимавшаяся бурная русская волна подняла и
понесла с собой и Чехова.
<> 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 >>>
- -
|
|
