- -
же наконец, что ты убиваешь нас своим поведением! Твоя безнравственность возмущает нас! Я возмущена, как сестра и христианка!.. — Объяснись, сестра! — сказал Артур. — Я не пойму никак, что вы хотите мне сказать? — Молчи! Я не хочу слышать твоего голоса! На какой это дряни ты там женился? — Да, барон! — подхватил банкир высоким дребезжащим тенором. — Женясь на этой ничтожной женщине, вы опозорили имя баронов фон Зайниц и тех, которые считают себя их родственниками! Ручка кресла, за которую держался барон, затрещала. Артур задрожал от гнева. — Сильвия! — сказал он, повернувшись к сестре. — Я тебе ни слова не сказал, когда ты выходила замуж за негодяя Пельцера. Я уважал твою волю, а ты? Ты позволяешь себе под диктовку Пельцера наносить мне тяжкие оскорбления! Не забывайся! — Я негодяй? — крикнул Пельцер. — Прощаю вам это слово, барон! Прощаю! Сильвия топнула ногой и сделала шаг к брату. — Я всё про тебя знаю! — зашипела она, глотая слезы. — Всё! Мало того, что ты женился на бульварной дряни, оборвыше, мало того! Ты еще безбожник! Ты никогда не ходишь в церковь! Ты забыл бога! Ты забыл, что во всякую минуту душа твоя готова расстаться с телом и отдаться в руки дьявола! — Дай бог, чтобы все были такими негодяями, как я! — кричал между тем Пельцер. — О! Тогда бы на земле иначе было! Тогда бы не было на земле людей, которым всё нипочем: и имя и честь... Не было бы тех женщин, бульварных потаскушек, которые... Пельцер вдруг замолчал. Он посмотрел на лицо Артура, и ему сделалось страшно. — Так не поступают даже лютеране, как ты поступаешь! — кричала Сильвия. — Мы позвали тебя для того, чтобы дать тебе понять, как ты низок! Ты должен покаяться! Разойдись с ней и... перемени свой образ жизни! Немедля! Слышишь? Понимаешь? — Коли вы придерживаетесь сословных традиций, — сказал глухим голосом Артур, — так знайте же, что барону Артуру фон Зайниц не к лицу входить в какие бы то ни было препирательства с еврейским выходцем из русской Польши и с его женой! Но... снисхожу к вам и задаю один вопрос. Задаю его и ухожу. Что вы скажете мне относительно имения моей покойной матери? — Оно принадлежит Сильвии, — сказал Пельцер, — ей только одной. — По какому праву? — А разве вам неизвестно завещание вашей матушки? — Что вы лжете? Не было никакого завещания! Я знаю это! — Оно есть! — А если есть, так оно подложное! Моя библиотека где? — Она продана за тысячу франков, которые были посланы вам в Париж... — Она стоит не тысячу, а двести тысяч франков! Пельцер пожал плечами и усмехнулся. — Несмотря на всё мое желание, я не мог продать ее дороже. — Кто ее купил? — Я, Борис Пельцер... Артур почувствовал, что задыхается. Он схватил себя за голову и побежал из гостиной. — Воротись, брат! Воротись! — закричала ему вслед Сильвия. Артур хотел не ворочаться, но не смог. Он любил еще сестру. — Покайся, Артур! — сказала Сильвия воротившемуся брату. — Покайся, пока еще есть время! Артур выбежал из гостиной и через минуту, задыхаясь и дрожа от гнева, мчался к воксалу железной дороги. Запершись в купе второго класса, он лег на софу лицом вниз и доехал в таком положении вплоть до самой Вены. В Вене судьба подставила ему другую ножку. Приехав домой, он не застал жены дома. Его горячо любимая жена, во время его отсутствия, бежала к любовнику... Она оставила письмо, в котором просила прощения. Артур был поражен этой изменой, как громом... Через неделю жена его, прогнанная любовником, вернулась к нему, чтобы отравиться и умереть у порога его квартиры... Когда Артур, похоронив жену, воротился с кладбища домой, его встретил лакей с письмом. Письмо было от сестры Сильвии и содержало в себе следующее: «Мой дорогой брат! Мы всё знаем... Тайное убийство, которое ты совершил, чтобы сгладить с лица земли следы преступления, опозорившего наше имя, противно богу... Мы требовали только покаяния, но она, твоя жена, могла бы жить. Смерть ее не <> 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|