|
|
|
|
- -
Антоном Павловичем Чеховым относится целиком к
последнему, ялтинскому периоду его жизни. К тому печальному периоду, когда
злой недуг, давно подточивший организм Чехова, стал быстро прогрессировать,
заставляя больного писателя все больше и больше замыкаться у себя дома и
отражаясь на его настроении.
Я поселился в Ялте осенью 1899 года, но наезжал туда и раньше. И вот на
моих глазах произошел многознаменательный перелом в жизни Чехова: раньше он,
особенно в те чудные, мягкие дни, которыми любит дарить Ялту осень, зачастую
и утром и вечером выбирался со своей дачи, выстроенной за городом, по
дороге, ведущей из Ялты через шумную, с азиатским элементом населения,
загрязненную Аутку - в горы, к пресловутому водопаду Учан-Су. Бывало, что
Чехов, как он сам, шутя над своею слабостью, выражался ироническим тоном,
"совершал подвиг", проходя все расстояние от дачи до ялтинской набережной
пешком, без отдыха по пути. На набережной же у него была "станция" в
крошечном книжном магазине большого чудака Синани, который, будучи человеком
весьма скромной, доморощенной культуры, с благоговением относился к
писателям вообще, а Чехова буквально боготворил.
Книжная торговля Синани шла очень вяло: с одной стороны - "Ялте читать
некогда", а с другой - у самого Синани - то ли из-за недостатка средств на
расширение /607/ дела, то ли по недостатку предприимчивости - выбор книг был
донельзя ограничен. Настоящий покупатель был в лавке большою редкостью. Но
крошечный магазинчик стоял на перепутье, в самом центре набережной, сам
Синани, один из могикан старой Ялты, отличался положительно всеведением и
словоохотливостью. Поэтому в магазинчике его постоянно происходили
импровизированные "заседания", в которых принимал участие и сам говорун и
хлопотун хозяин, крикливо обличавший непорядки то ялтинского городского
самоуправления, то земства, то администрации, а то и самого Петербурга,
ненавидимого стариком Синани за пренебрежение интересами Ялты.
У дверей магазинчика Синани стояла удобная скамья, из-за которой
чудак-караим вел нескончаемые препирательства с городскою управой и местной
полицией, требовавшими удаления ее. И вот если не в самом магазине Синани,
то у дверей его, на этой самой скамье, получившей название "писательской",
по целым часам засиживался Антон Павлович, греясь на солнышке и созерцая
море, сухо покашливая и рассеянно слушая разгоревшийся в магазине спор
крикуна Синани с любившим подшучивать над ним непременным членом ялтинской
городской управы, отставным знаменитым певцом баритоном Д.Усатовым, который
на склоне дней своих стал ялтинским домовладельцем и городским деятелем,
причем почему-то облюбовал в управе себе особую отрасль - заведование
очисткой городских улиц от мусора, в то время как другой член управы, бывший
в былые годы ассенизатором, а потом державший бани, некий Иванов,
заведовал... городским театром и местным "казино".
- Перевешать вас всех надо! - горячится вспыльчивый Синани, - в Сибирь
сослать! Вот погодите, дождетесь вы! Только и знаете, что население грабите!
Выскочит на улицу, стучит палкою с железным наконечником о цементный
тротуар, отчаянно жестикулирует.
- Антон Павлович! - вопит к мирно греющемуся на ласковом солнышке и
думающему какую-то печальную, хмурую думу Чехову. - Нет, вы слышали?! Нет,
что вы скажете на это безобразие?! /608/
Чехов бесконечно далек от предмета спора. Ялту он откровенно
недолюбливает и словно сердится на нее за то, что ему приходится жить в ней.
Горячность Синани явно смешит его. Но, мягко и чуть иронически улыбаясь, он
отзывается солидным баском:
-
<> 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 >>>
- -
|
|
