|
|
Гостиница отличные номера, близко пляж, много кафе и рядом много ТЦ
|
|
|
|
|
|
- -
же день вечером я поселился на главной улице поста, в одном из
домов, ближайших к присутственным местам. С этого вечера началось мое
посвящение в сахалинские тайны. Доктор рассказал мне, что незадолго до моего
приезда, во время медицинского осмотра скота на морской пристани, у него
произошло крупное недоразумение с начальником острова и что будто бы даже в
конце концов генерал замахнулся на него палкой; на другой же день он был
уволен по прошению, которого не подавал. Доктор показал мне целую кипу
бумаг, написанных им, как он говорил, в защиту правды и из человеколюбия.
Это были копии с прошений, жалоб, рапортов и... доносов {4}.
- А генералу не понравится, что вы у меня остановились, - сказал доктор
и значительно подмигнул глазом.
На другой день я был с визитом у начальника острова В.О. Кононовича
{5}. Несмотря на усталость и недосуг, генерал принял меня чрезвычайно
любезно и беседовал со мною около часа. Он образован, начитан и, кроме того,
обладает большою практическою опытностью, так как до своего назначения на
Сахалин в продолжение 18 лет заведовал каторгой на Каре; он красиво говорит
и красиво пишет и производит впечатление человека искреннего, проникнутого
гуманными стремлениями. Я не могу забыть о том удовольствии, какое
доставляли мне беседы с ним, и как приятно в первое время поражало постоянно
высказываемое им отвращение к телесным наказаниям. Ж. Кеннан {6} в своей
известной книге отзывается о нем восторженно.
Узнав, что я намерен пробыть на Сахалине несколько месяцев, генерал
предупредил меня, что жить здесь тяжело и скучно.
- Отсюда все бегут, - сказал он, - и каторжные, и поселенцы, и
чиновники. Мне еще не хочется бежать, но я уже чувствую утомление от
мозговой работы, которой требуется здесь так много, благодаря, главным
образом, разбросанности дела.
Он обещал мне полное содействие, но просил обождать: на Сахалине
готовились к встрече генерал-губернатора, и все были заняты.
- А я рад, что вы остановились у нашего врага, - сказал он, прощаясь со
мной. - Вы будете знать наши слабые стороны.
До приезда генерал-губернатора я жил в Александровске, в квартире
доктора. Жизнь была не совсем обыкновенная. Когда я просыпался утром, самые
разнообразные звуки напоминали мне, где я. Мимо открытых окон по улице, не
спеша, с мерным звоном проходили кандальные; против нашей квартиры в военной
казарме солдаты-музыканты разучивали к встрече генерал-губернатора свои
марши, и при этом флейта играла из одной пьесы, тромбон из другой, фагот из
третьей, и получался невообразимый хаос. А в комнатах у нас неугомонно
свистали канарейки, и мой хозяин-док гор ходил из угла в угол и,
перелистывая на ходу законы, мыслил вслух:
- Если на основании статьи такой-то я подам прошение туда-то, и т.д.
Или же он вместе со своим сыном садился писать какую-нибудь кляузу.
Выйдешь на улицу, тут жарко. Жалуются даже на засуху, и офицеры ходят в
кителях, а это бывает не каждое лето. Движение на улицах здесь гораздо
значительнее, чем в наших уездных городах, и это легко объяснить
приготовлениями к встрече начальника края, главным же образом -
преобладанием в здешнем населении рабочего возраста, который большую часть
дня проводит вне дома. К тому же здесь на небольшом пространстве
сгруппированы: тюрьма более чем на тысячу и военные казармы на 500 человек.
Спешно строят мост через Дуйку, воздвигают арки, чистят, красят, подметают,
маршируют. По улицам носятся тройки и пары с колокольчиками - это готовят
<> 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
