|
|
|
|
- -
же остается не столько драматическим писателем,
сколько бесподобным рассказчиком, превосходно знавшим русскую жизнь,
внимательно следившим за изменением общественных настроений, предвидевшим
наступившие перемены, пророчествовавшим безошибочно близкое будущее нашей
родины. Превосходный стилист, тщательно отделывавший свой слог, избегавший
длинных фраз, всего ненужного и второстепенного, он умел сразу вводить
читателя в круг затронутых им интересов. Немногими штрихами обрисовывал он
тип и русского мужика, которого из города снова потянуло в деревню и который
не нашел возможности найти в ней заработок, и молодого интеллигента,
мечтающего о всеобщем счастье и не умеющего устроить собственной жизни, и
той многочисленной категории людей, для которых Чехов придумал оставшийся в
нашем обиходе термин "человека в футляре". А.И.Куприн в своем недавнем
сообщении назвал Чехова родоначальником современного русского рассказа; я
полагаю, что эта оценка будет дана ему со временем и историками русской
литературы. /453/
С.Н.ЩУКИН
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ А.П.ЧЕХОВЕ
1
Поезд где-то остановился. Продавали газеты. Была напечатана телеграмма
о том, что в ночь на 2 июля в Баденвейлере скончался А.П.Чехов.
Это было неожиданно. Едва ли кто, кроме людей, может быть самых
близких, предполагал возможность столь скорого конца.
В вагоне заговорили о смерти писателя; говорили с волнением и грустью.
Случайно встретившиеся люди, по-видимому, переживали его смерть как свою
личную утрату.
Открыли окно. Беспокойная ночь в дороге, весть о кончине Чехова, эта
общая печаль о нем чужих для него людей - все создавало какое-то особое
настроение. Стало очень тяжело. Небо поднялось высоко, и в его светлой и
чудесной вышине плыл месяц и горели звезды. Мечталось об умершем: сейчас
думают о нем во многих местах земли нашей. И казалось: над широкой,
необъятной родиной уже носится его образ, и он соткан из лучей грустного,
изящного и нежного. И, верно, таким его образ перейдет в потомство и будет
храниться памятью людей.
А в воображении стоял живой человек. Я видел его небольшой дом и в нем
его кабинет, видел, как в нем ходит высокий, худощавый человек; постоит у
окна, смотря на море вдали, потом опять заходит по комнате, /454/ бросая
отрывистые слова и по временам глухо кашляя. И стало жаль, что этот живой
человек будет теперь постепенно забываться: уйдут из мира те, кто знал его,
и он уйдет невозвратно. То, что останется в его книгах и чрез книги в душах
людей, это будет уже нечто другое, его, но не он. И тогда же подумалось:
следует записать и то немногое, что я знаю о нем. Придется говорить о себе,
но ведь и воспоминания мои, в сущности, есть лишь история отношения писателя
к одному из многих больных людей, случайно живших с ним в одном городе.
2
В 1898 году, осенью, в Ялте стали говорить, что приехал А.П.Чехов{454}.
Известность его была в это время велика; уже для очень многих он был
любимым из русских писателей. Несмотря на это, в печати о нем было как-то
мало сведений. В журналах и газетах говорили о его рассказах, но очень мало
об их авторе. Мне, например, несмотря на большое желание, нигде не пришлось
увидать его портрета. Тем сильнее захотелось теперь увидать самого писателя.
На расспросы о том, где Чехов живет, показывали дачу К.М.Иловайской,
находящуюся на Аутской улице.
Не знаю, давно ли перед этим Антон Павлович был в Ялте{454}, но в этот
приезд он казался здесь новым человеком; все им очень интересовались и
старались увидать.
Бывали назойливы. Помню, в одном магазине приказчик рассказывал
покупателям, что Чехов, уходя, по забывчивости
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
