|
|
|
|
- -
/>журналу, и я ехал в Петербург, между прочим, и по этому поводу. В то время я
уже прочитал рассказы Чехова, и мне захотелось проездом через Москву
познакомиться с их автором.
В те годы семья Чеховых жила на Садовой, в Кудрине, в небольшом красном
уютном домике, какие, кажется, можно встретить только еще в Москве. Это был
каменный особнячок, примыкавший к большому дому, но сам составлявший одну
квартиру в два этажа. Внизу меня встретили сестра Чехова и младший брат,
Михаил Павлович, тогда еще студент. А через несколько минут по лестнице
сверху спустился и Антон Павлович.
Передо мною был молодой и еще более моложавый на вид человек, несколько
выше среднего роста, с продолговатым, правильным и чистым лицом, не
утратившим еще характерных юношеских очертаний. В этом лице было что-то
своеобразное, что я не мог определить сразу и что впоследствии, по-моему
очень метко, определила моя жена, тоже познакомившаяся с Чеховым. По ее
мнению, в лице Чехова, несмотря на его несомненную интеллигентность, была
какая-то складка, напоминавшая простодушного деревенского парня. И это было
особенно привлекательно. Даже глаза Чехова, голубые, лучистые и глубокие,
светились одновременно мыслью и какой-то, почти детской,
непосредственностью. Простота всех движений, приемов и речи была
господствующей чертой во всей его фигуре, как и в его писаниях. Вообще, в
это первое свидание Чехов произвел на меня впечатление человека глубоко
жизнерадостного. Казалось, из глаз его струится неисчерпаемый источник
остроумия и непосредственного веселья, которым были переполнены его
рассказы. И вместе угадывалось что-то более глубокое, чему еще предстоит
развернуться, и развернуться в хорошую сторону. Общее впечатление было
цельное и обаятельное, несмотря на то, что я сочувствовал далеко не всему,
что было написано Чеховым. Но даже и его тогдашняя "свобода от партий",
казалось мне, имела свою хорошую сторону. Русская жизнь закончила с грехом
пополам один из своих коротких /138/ циклов, по обыкновению не разрешившийся
во что-нибудь реальное, и в воздухе чувствовалась необходимость некоторого
"пересмотра", чтобы пуститься в путь дальнейшей борьбы и дальнейших исканий.
И поэтому самая свобода Чехова от партий данной минуты, при наличности
большого таланта и большой искренности, казалась мне тогда некоторым
преимуществом. Все равно, думал я, это не надолго... Среди его рассказов был
один (кажется, озаглавленный "По пути"):{138} где-то на почтовой станции
встречаются неудовлетворенная молодая женщина и скитающийся по свету, тоже
неудовлетворенный, сильно избитый жизнью русский "искатель" лучшего. Тип был
только намечен, но он изумительно напомнил мне одного из значительных людей,
с которым сталкивала меня судьба. И я был поражен, как этот беззаботный
молодой писатель сумел мимоходом, без опыта, какой-то отгадкой
непосредственного таланта так верно и так метко затронуть самые интимные
струны этого все еще не умершего у нас, долговечного рудинского типа... И
мне Чехов казался молодым дубком, пускающим ростки в разные стороны, еще
коряво и порой как-то бесформенно, но в котором уже угадывается крепость и
цельная красота будущего могучего роста.
Когда в Петербурге я рассказал в кружке "Северного вестника" о своем
посещении Чехова и о впечатлении, которое он на меня произвел, - это вызвало
много разговоров. Талант Чехова признавали все единогласно, но к тому, на
что он направит еще не определившуюся большую силу, относились с некоторым
сомнением. Отношение к Чехову Михайловского читателям известно:
<> 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 >>>
- -
|
|
