|
|
Разработчик обеспечит для организаций
Мы реализуем со склада
|
|
|
|
|
|
- -
/> Антон Павлович улыбнулся. /221/
- Ваш подвальный этаж вам чрезвычайно удался, - заметил кто-то из
гостей.
И сейчас же образовался целый хор хвалителей. Вспоминали другие
рассказы, смеялись, удивлялись юмору. А мне вспомнились слова Нади: "Ты
знаешь? Он совсем не думает, что пишет смешное. Он думает, что пишет очень
серьезно. Ведь он списывает с натуры, со своих и жениных родственников. Даже
с себя. Выходит очень смешно, а ему кажется, что это серьезно. Он сам не
замечает смешного, почему он пишет, а не торгует в лавке? Странный талант!"
Скоро позвали ужинать. Было всего очень много: и закусок, и еды, и
водки, и вин, но больше всего было шума. Только один хозяин сидел серьезный
и как бы подавленный своими заслугами и как литератор, и как думский
деятель, и как гостеприимный домовладелец. Он только нахваливал подаваемые
блюда и все сравнивал с Москвой.
- А такого сига, Антон Павлович, вам в вашей Москве подадут? Нежность,
сочность. Не сиг, а сливочное масло. Вы там хвалитесь поросятами. А не
угодно ли? Не хуже, я думаю. У Сергея Николаевича я на днях за обедом
телятину ел. Я бы его угостил вот этой! Надо самому выбрать, толк надо
знать. У меня действительно телятина! А он миллионер.
Антон Павлович был очень весел. Он не хохотал (он никогда не хохотал),
не возвышал голоса, но смешил меня неожиданными замечаниями. Вдруг он
позавидовал толстым эполетам какого-то военного (а может быть, и не
военного) и стал уверять, что если бы ему такие эполеты, он был бы
счастливейшим человеком на свете.
- Как бы меня женщины любили! Влюблялись бы без числа! Я знаю!
Когда стали вставать из-за стола, он сказал:
- Я хочу проводить вас. Согласны?
Мы вышли на крыльцо целой гурьбой. Извозчики стояли рядком вдоль
тротуара, и некоторые уже отъезжали с седоками, и, опасаясь, что всех
разберут, я сказала Чехову, чтобы он поторопился. Тогда он быстро подошел к
одним саням, уселся в них и закричал мне:
- Готово, идите. /222/
Я подошла, но Антон Павлович сел со стороны тротуара, а мне надо было
обходить вокруг саней. Я была в ротонде, руки у меня были несвободны, тем
более что я под ротондой поддерживала шлейф платья, сумочку и бинокль. Ноги
вязли в снегу, а сесть без помощи было очень трудно.
- Вот так кавалер! - крикнул Потапенко отъезжая.
Кое-как, боком, я вскарабкалась. Кто-то подоткнул в сани подол моей
ротонды и застегнул полость. Мы поехали.
- Что это он кричал про кавалера? - спросил Чехов. - Это про меня? Но
какой же я кавалер? Я - доктор. А чем же я проштрафился как кавалер?
- Да кто же так делает? Даму надо посадить, устроить поудобнее, а потом
уже самому сесть как придется.
- Не люблю я назидательного тона, - отозвался Антон Павлович. - Вы
похожи на старуху, когда ворчите. А вот будь на мне эполеты...
- Как? Опять про эполеты? Неужели вам не надоело?
- Ну вот. Опять сердитесь и ворчите. И все это оттого, что я не нес ваш
шлейф.
- Послушайте, доктор... Я и так чуть леплюсь, а вы еще толкаете меня
локтем, и я непременно вылечу.
- У вас скверный характер. Но если бы на мне были густые эполеты...
В это время он стал надевать перчатки, длинные, кожаные.
- Покажите. Дайте мне. На чем они? На байке?
- Нет, на меху. Вот.
- Где вы достали такую прелесть?
- На фабрике, около Серпухова. Завидно?
Я их надела под ротондой и сказала:
- Ничуть.
<> 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 >>>
- -
|
|
