|
|
|
|
- -
жизни; называют улицы не только по фамилиям, но даже
по именам и отчествам {5}. Но по какой-то счастливой случайности
Александровск не увековечил еще ни одного чиновника, и улицы его сохранили
до сих пор названия слободок, из которых они образовались: Кирпичная,
Пейсиковская, Касьяновская, Писарская, Солдатская. Происхождение всех этих
названий понять нетрудно, кроме Пейсиковской. Говорят, будто она названа так
каторжными, в честь пейсов еврея, который торговал здесь, когда еще на месте
Слободки была тайга; по другой же версии, жила тут и торговала поселка
Пейсикова.
На улицах деревянные тротуары, всюду чистота и порядок, и даже на
отдаленных улицах, где теснится беднота, нет луж и мусорных куч. Главную
суть поста составляет его официальная часть: церковь, дом начальника
острова, его канцелярия, почтово-телеграфная контора, полицейское управление
с типографией, дом начальника округа, лавка колонизационного фонда {6},
военные казармы, тюремная больница, военный лазарет, строящаяся мечеть с
минаретом, казенные дома, в которых квартируют чиновники, и
ссыльно-каторжная тюрьма с ее многочисленными складами и мастерскими. Дома
большею частью новые, на европейский лад, крытые железом и часто выкрашенные
снаружи. На Сахалине нет известки и хорошего камня, и потому каменных
построек нет.
Если не считать квартир чиновников и офицеров и Солдатской слободки,
где живут солдаты, женатые на свободных, - элемент подвижной, меняющийся
здесь ежегодно, - то всех хозяйств в Александровске 298. Жителей 1499: из
них мужчин 923, женщин 576. Если сюда прибавить свободное население, военную
команду и тех каторжных, которые ночуют в тюрьме и не участвуют в
хозяйствах, то получится цифра около 3000. В сравнении с Слободкой здесь
очень мало крестьян, но зато каторжные составляют треть всего числа хозяев.
Устав о ссыльных разрешает жить вне тюрьмы, а стало быть, и обзаводиться
хозяйством только каторжным разряда исправляющихся, но этот закон постоянно
обходится ввиду его непрактичности; в избах живут не одни только
исправляющиеся, но также испытуемые, долгосрочные и даже бессрочные. Не
говоря уже о писарях, чертежниках и хороших мастерах, которым по роду их
занятий жить в тюрьме не приходится, на Сахалине немало семейных
каторжников, мужей и отцов, которых непрактично было бы держать в тюрьмах
отдельно от их семей: это вносило бы немалую путаницу в жизнь колонии.
Пришлось бы держать семьи тоже в тюрьмах или же продовольствовать их
квартирой и пищей на счет казны, или же удерживать на родине все время, пока
отец семейства отбывает каторгу.
Каторжные разряда испытуемых живут в избах и часто поэтому несут более
слабое наказание, чем исправляющиеся. Тут резко нарушается идея
равномерности наказания, но этот беспорядок находит себе оправдание в тех
условиях, из которых сложилась жизнь колонии, и к тому же он легко устраним:
стоит только перевести из тюрьмы в избы остальных арестантов. Но, говоря о
семейных каторжных, нельзя мириться с другим беспорядком - с
нерасчетливостью администрации, с какою она разрешает десяткам семейств
селиться там, где нет ни усадебной, ни пахотной земли, ни сенокосов, в то
время как в селениях других округов, поставленных в этом отношении в более
благоприятные условия, хозяйничают только бобыли, и хозяйства не задаются
вовсе благодаря недостатку женщин. В Южном Сахалине, где урожай бывает
ежегодно, есть селения,
<> 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>>
- -
|
|
