|
|
|
|
- -
и через года два придется поступить в философы"{281}.
А в апреле: "Если мать и сестра еще не отказались от мысли купить себе
дом, то непременно побываю у А. на Плющихе. Если я куплю дом, то у меня
окончательно не останется ничего - ни произведении, ни денег. Придется
поступить в податные инспекторы"{281}.
Так мне и не пришлось купить Антону Павловичу дом.
В Петербурге дело с перепиской приходило к благополучному концу.
"Вы присылаете не бандероли, а тюки, - писал Антон Павлович. - Ведь
марок пошло по крайней мере на 42 рубля"{281}.
В середине апреля он уже приехал в Москву. Я ему написала, что 1 мая
буду проездом на вокзале, и он ответил:
"1-го мая я буду еще в Москве. Не приедете ли Вы ко мне с вокзала утром
пить кофе? Если будете с детьми, то заберите и детей. Кофе с булками, со
сливками; дам и ветчины".
Но мне приехать к Чеховым было очень неудобно. От поезда до поезда было
часа два или немного больше, /282/ и надо было накормить всех завтраком,
выхлопотать отдельное купе. Ехать на каких-нибудь четверть часа не стоило.
Так я и написала Антону Павловичу. Едва мы кончили завтракать, как увидали
Антона Павловича, который шел, оглядываясь по сторонам, очевидно отыскивая
нас. В руках у него был пакет.
- Смотрите, какие карамельки, - сказал он поздоровавшись. -
Писательские. Как вы думаете: удостоимся ли мы когда-нибудь такой чести?
На обертке каждой карамельки были портреты: Тургенева, Толстого,
Достоевского...
- Чехова еще нет? Странно! Успокойтесь: скоро будет.
Антон Павлович подозвал к себе детей и взял Ниночку на колени.
- А отчего она у вас похожа на классную даму? - спросил он.
Я возмутилась. - Почему - классная дама?
Но он так ласково перебирал локоны белокурых волос и заглядывал в
большие серые глаза, что мое материнское самолюбие успокоилось. Ниночка
припала головкой к его плечу и улыбалась.
- Меня дети любят, - ответил он на мое удивление, что девочка нисколько
не дичится его. - А я вот что хочу предложить вам: сегодня вечером играют
"Чайку" только для меня{282}. Посторонней публики не будет. Останьтесь до
завтра. Согласны?
Согласиться я никак не могла. Надо было бы везти детей, француженку и
горничную в гостиницу, телеграфировать сестре в деревню, телеграфировать
мужу в Петербург. Все было чрезвычайно сложно и трудно.
- Вы никогда со мной ни в чем не согласны! - хмуро сказал Антон
Павлович. - Мне очень хотелось, чтобы вы видели "Чайку" вместе со мной.
Неужели нельзя это как-нибудь устроить?
Но как мы ни прикидывали, все оказывалось, что нельзя.
- А у вас есть с собой теплое пальто? - вдруг спросил Антон Павлович. -
Сегодня очень холодно, хотя первое мая. Я в драповом озяб, пока сюда ехал.
- И я очень жалею, что вы ехали, - сказала я. - Еще простудитесь по
моей вине.
- А с вашей стороны безумие ехать в одном костюме. /283/ Знаете, я
сейчас напишу записку Маше, чтобы она привезла вам свое драповое. Я сейчас
же пошлю... Она успеет.
Мне стоило большого труда уговорить его отказаться от этой мысли.
- Так телеграфируйте мне, если простудитесь, и я приеду вас лечить.
Ведь я хороший доктор. Вы, кажется, не верите, что я хороший доктор?
- Приезжайте ко мне не лечить, а погостить, - попросила я. - На это вы
согласны?
- Нет! - сказал он быстро и решительно. И сейчас же перевел разговор на
другое.
- Пришлось вам повозиться со мной эту зиму! Неужели вы читали все, что
переписывали ваши писатели? Как мне
<> 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 >>>
- -
|
|
