|
|
|
|
- -
человека, жили совершенными
Робинзонами. Жизнь была дикая, крайне однообразная и скучная. Летом, если
пост находился на берегу, приходило судно, оставляло солдатам провиант и
уходило; зимою приезжал "попостить" их священник, одетый в меховую куртку и
штаны и по виду похожий больше на гиляка {3}, чем на священника.
Разнообразилась жизнь только несчастиями: то солдата уносило на сеноплавке в
море, то задирал его медведь, то заносило снегом, нападали беглые,
подкрадывалась цинга... Или же солдат, соскучившись сидеть в сарае,
занесенном снегом, или ходить по тайге, начинал проявлять "буйство,
нетрезвость, дерзость", или попадался в краже, растрате амуниции, или
попадал под суд за неуважение, оказанное им чьей-нибудь содержанке-каторжной
{4}.
При разнообразии своих занятий солдат не успевал научиться военному
делу и забывал то, чему был научен, а вместе с ним отставали и офицеры, и
строевая часть находилась в самом плачевном состоянии. Смотры всякий раз
сопровождались недоразумениями и выражением неудовольствия со стороны
начальства {5}. Служба была тяжкая. Люди, сменившиеся с караула, тотчас же
шли в конвой, с конвоя опять в караул, или на сенокос, или на выгрузку
казенных грузов; не было отдыха ни днем, ни ночью. Жили они в тесных,
холодных и грязных помещениях, которые мало отличались от тюрем. В
Корсаковском посту до 1875 года караул помещался в ссыльнокаторжной тюрьме;
тут же была и военная гауптвахта в виде темных конур. "Может быть, - пишет
врач Синцовский, - для ссыльнокаторжных такая стеснительная обстановка
допускается как мера наказания, но караул солдат тут ни при чем, и за что он
должен испытывать подобное наказание - неизвестно" {6}. Ели они так же
скверно, как арестанты, одеты были в лохмотья, потому что при их работе не
хватало никакой одежи. Солдаты, гоняясь в тайге за беглыми, до такой степени
истрепывали свою одежду и обувь, что однажды в Южном Сахалине сами были
приняты за беглых, и по ним стреляли.
В настоящее время военная охрана острова состоит из четырех команд:
александровской, дуйской, тымовской и корсаковской. К январю 1890 г. нижних
чинов во всех командах было 1548. Солдаты по-прежнему несут тяжелый труд,
несоразмерный с их силами, развитием и требованиями воинского устава.
Правда, они уже не рубят просек и не строят казарм, но, как и в прежнее
время, возвращающийся с караула или с ученья солдат не может рассчитывать на
отдых: его сейчас же могут послать в конвой, или на сенокос, или в погоню за
беглыми. Хозяйственные надобности отвлекают значительное число солдат, так
что чувствуется постоянный недостаток в конвое, и караулы не могут быть
рассчитаны на три очереди. В начале августа, когда я был в Дуэ, 60 человек
дуйской команды косили сено, из них половина отправилась для этого пешком за
109 верст.
Сахалинский солдат кроток, молчалив, послушен и трезв; пьяных солдат,
которые шумели бы на улице, я видел только в Корсаковском посту. Поет он
редко и всегда одно и то же: "Десять девок, один я, куда девки, туда я...
Девки в лес, я за ними", - веселая песня, которую, однако, он поет с такою
скукой, что под звуки его голоса начинаешь тосковать по родине и чувствовать
всю неприглядность сахалинской природы. Он покорно переносит все лишения и
равнодушен к опасностям, которые так часто угрожают его жизни и здоровью. Но
он груб, неразвит и бестолков, и за недосугом не успевает проникнуться
сознанием воинского долга и чести и потому бывает не чужд ошибок, делающих
его часто таким же врагом порядка, как те, кого он сторожит и ловит {7}. Эти
свои недостатки он обнаруживает особенно рельефно, когда на него возлагаются
обязанности,
<> 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 >>>
- -
|
|
