|
|
в Подмосковье
- насосы ITT
|
|
|
|
|
|
- -
Совестно быть здоровым и ненужным в присутствии больного и дорогого для
всей России человека.
А может быть, болезнь не опасна?.. Это только так кажется... Ведь он
сам врач, он знает! Он так спокойно работает...
- Вам удобно? или я дам вот это кресло? - говорит он голосом, ушедшим
вглубь, без звука.
- Нет, благодарю вас... Мне очень хорошо. Мне всегда удобно. (Зачем я
сказал: всегда? - негодую я про себя. - Как будто нарочно напоминаю, что ему
уже не всегда удобно.)
Опять тишина. Только издалека доносится вечно неумолкающий говор моря,
говор тысячи голосов, слившихся в одной мятежной речи.
Мне хочется нарушить молчание, и я не знаю, что сказать. Все кажется
мне неуместным, напоминающим о чем-то нелепом и страшном.
И не я один, случайный и чужой, но все близкие и родные... У всех одна
мысль, и все прячут ее в его присутствии, гонят как можно дальше.
Все знают, и все молчат об этом важном, и говорят обо всем другом -
случайном и неважном. Говорят громко и весело, а на лицах страх и
беспокойство. Оставаясь одни, говорят шепотом и взаимно верят и надеются,
утешая друг друга.
- Вы что-то нашли? - спрашивает он, ласково улыбаясь, заметив мое
нервное движение.
Я смотрю на него, на просветленное от улыбки лицо и с тревогой говорю:
- Теперь не то! Вы у меня какой-то усталый и грустный вышли.
- Ну, что ж, - какой есть. Не надо менять... Первое впечатление всегда
вернее.
Заговорили о живописи, о Левитане - этом истинном художнике,
талантливом и прекрасном, в каждом произведении которого было столько поэзии
и глубокой артистической души.
- Вот это его картина!.. и этот этюд на камине - тоже. Правда, это
чудесно?.. Рано умер!.. Сколько бы еще сделал с его любовью к труду... Да,
да, надо много /679/ работать, постоянно работать, не покладая рук... Мы в
большинстве недеятельны, ленивы, довольствуемся зачатками и скоро
успокоиваемся на полдороге. Теоретически - все знаем, понимаем и всему
доброму сочувствуем, свободно решаем вопросы высшего порядка, а в нашей
каждодневной будничной жизни теряемся в мелочах, и обновить ее нет ни
энергии, ни умения. А как много нужно сделать!
И долго еще лилась мягкая, убежденная речь; глаза потеплели, весь
оживился...
Случайно заговорили о новых открытиях в науке.
- Вот Мечников, - говорю я (конечно, невпопад, касаясь больного места),
- изыскивает способы продления человеческой жизни...
- Не нужно! Нужен другой Мечников, который помог бы сделать
обыкновенную жизнь здоровой и красивой. И, я думаю, такой придет...
Он закашлялся и с горькой усмешкой, поднеся к губам неразлучный платок,
сел на прежнее место.
Опять забегал карандаш, опять глаза ушли вдаль и по лицу заходили тени.
Да, нет сомненья.
Она показалась... эта черная, неумолимая, нежеланная гостья. Каждый
видит ее повсюду витающей около дорогого существа, и каждый не смеет верить
своим глазам и мыслям.
Она ревниво бережет избранника и час за часом медленно отрывает его от
своей соперницы - жизни.
Приближается страшная драма без слов.
Она придет, и все скажут: мы знали!
Все мы знаем - она придет. Часто знаем, она - близка, но наш рассудок
никогда не уяснит тайны - великой страшной тайны, под покровом которой живет
и трепещет человечество.
Наука, познавшая ее причины, - бессильно отошла перед загадкой цели...
Светоч погасает!..
Но от него зажгутся новые и новые, и, пока живет человечество, на его
<> 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 >>>
- -
|
|
