|
|
|
|
- -
/>студентом и первое время по окончании добросовестно ее изучал и не собирался
ее бросить. Еще в середине 80-х годов он писал, что "медицина - моя законная
жена, а литература - любовница"{597}. Студентом он занимался на каникулах в
Чикинской земской больнице Звенигородского уезда, потом короткое время
заменял земского врача и в Москве принимал /598/ больных. По-видимому,
собирался писать и работу специальную. По крайней мере после его смерти
среди бумаг оказалось несколько исписанных листов с заметками по истории
медицины в России{598}. Я, к сожалению, не догадался тогда снять копию. Эти
заметки до сих пор нигде не напечатаны. По наведенным мною справкам,
рукопись находится теперь в Центроархиве. Чехов, впрочем, и на свой
"Сахалин" смотрел как на некоторого рода медицинскую диссертацию{598}. И в
Мелихове он еще принимал у себя обращавшихся к нему крестьян и снабжал их
лекарствами, конечно бесплатно. Но этим тогда уже исчерпывалось его
отношение к медицине. За последние 10-15 лет он научной медициной не
занимался. Правда, в Ялту из редакции "Русской мысли" ему аккуратно
пересылался медицинский еженедельник "Русский врач", но он в нем прочитывал
только хронику и иногда мелкие так называемые "заметки из практики". И,
случалось, любил поразить: "Вы читали в последнем номере о новом средстве от
геморроя?" - "Нет, не читал". - "Вот, сударь, и растеряете практику. А я вот
прочитал и уж Кондакова вылечил. Прекрасное средство". И на письменном столе
слева всегда лежал молоточек и трубочка для выслушивания и медицинский
календарь Риккера за текущий год. Но он принимал всегда деятельное участие в
лечении своих домашних или заболевшей прислуги. Любил давать советы своим
приятелям и расспрашивать про их болезни. Но обычно это оканчивалось
указанием, что надо серьезно лечиться и обратиться к врачу. Была у него
слабость - он любил писать рецепты. И, зная это, я старался не прописывать
ему лекарств, а обыкновенно он стоит, бывало, у телефона и под мою диктовку
передает заказ в аптеку, особенно при этом как-то отчеканивая латинские
названия. Заставлял провизора повторить и прибавлял в конце: (для автора)
д-р Чехов.
Тем обстоятельством, что Чехов был врач, можно в известной степени
объяснить и некоторые особенности истории его болезни. Как это ни странно,
но как раз врачи чаще других впадают в две возможные крайности: или они
переоценивают свои болезненные ощущения и симптомы и относят к себе все
самое неблагоприятное, что знают про свою болезнь, или, наоборот,
недооценивают того, что есть, опять-таки стараясь /599/ обосновать свое
отношение медицинскими соображениями.
Я уже упоминал о том, что в самое первое время нашего знакомства Чехов
про болезнь свою не говорил. В конце ноября 1898 года рано утром мне
принесли от него записку, в которой он просил зайти, захватив с собой
"стетоскопчик и ларингоскопчик"{599}, так как у него кровохарканье, - и я
действительно застал его с порядочным кровотечением. Ларингоскоп тут был ни
при чем, потому что не могло быть никакого сомнения, что это настоящее
легочное кровотечение. Когда через несколько дней я мог его детально
исследовать, то я был поражен найденным. В этот первый наш медицинский
разговор Чехов начал летосчисление с года поездки на Сахалин (1890), когда у
него в дороге появилось будто бы первое кровохарканье, но впоследствии
выяснилось, что оно было уже в 1884 году и потом довольно нередко
повторялось. И с студенческих
<> 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 >>>
- -
|
|
