|
|
|
|
- -
по-видимому, очень нравилась
будущему писателю. Но ухаживания Антоши проходили как-то по-своему. Однажды,
в воскресенье, Ираида, в соломенной шляпке и наряженная как бабочка,
выходила из своего флигелька к обедне. А.П. в это время ставил самовар.
Когда девочка проходила мимо него, то он что-то сострил на ее счет. Она
надула губки и назвала его мужиком. Тогда он со всего размаха ударил ее
прямо по шляпке мешком из-под древесного угля. Пыль пошла, как черное
облако. Как-то, размечтавшись о чем-то, эта самая Ираида написала в саду на
заборе какие-то трогательные стихи. А.П. ей тут же, на заборе, ответил мелом
следующим четверостишием:
О поэт заборный в юбке,
Оботри себе ты губки.
Чем стихи тебе писать,
Лучше в куколки играть.
Вставали в этих шалашах очень рано. Иногда наша мать, Евгения
Яковлевна, поручала с вечера братьям Антону и Ивану как можно раньше сходить
на базар и купить там провизии к обеду. Ходил с ними туда и я, тогда еще
маленький приготовишка. Однажды А.П. купил живую утку и, пока шли домой, всю
дорогу теребил ее, чтобы она как можно громче кричала.
- Пускай все знают, - говорил он, - что и мы тоже кушаем уток.
На базаре А.П. присматривался к певчим птицам и к голубям, с видом
знатока рассматривал на голубях перья и оценивал их. Это, мол, турман, а это
- дикарь. Около голубей всегда можно было встретить такого же любителя Еру
Дубодогло и поговорить с ним о ловле щеглов и чижей. Были у А.П. и свои
собственные голуби, которых он каждое утро выгонял из голубятника вместе с
жившим у нас на побегушках мальчуганом, страстным голубятником, Мишкой
Черемисовым. Этот Мишка очень любил слушать проповеди священника и,
возвращаясь от богослужения домой, всякий раз принимался сочинять проповеди
и сам, причем каждое слово начинал с большой буквы. Писал он /77/
необыкновенную чепуху, и А.П. всегда поощрял его в этом и сам иногда
диктовал ему. Когда два наши старшие брата, Александр и Николай, уехали в
Москву поступать - один в университет, а другой в училище живописи, Мишка
писал им туда проповеди, в которых братья тотчас же угадывали руку Антона. Я
помню, что одно из таких писем-проповедей начиналось так: "Братие. Не будьте
благомысленны".
Каждый день ходили на море купаться. По дороге заходили за знакомыми, и
к морю шла всегда большая компания. Купались обыкновенно на Банном съезде,
где берег был настолько отлогий, что для того, чтобы оказаться в воде по
шею, нужно было пройти от берега по крайней мере полверсты. Вместе с нами
ходили и две черные собаки, принадлежавшие А.П. В воде обыкновенно сидели
целыми часами и когда шли обратно, то необыкновенно хотелось пить. По пути,
на углу Итальянского переулка и нашей улицы, была палатка, в которой
продавали квас, - и было счастьем, когда у кого-нибудь из мальчиков
находилась в кармане копейка, так как на копейку продавали целый громадный
деревянный ковш, к которому мы припадали одновременно со всех сторон.
Кто-нибудь из нас оказывался счастливцем: он возвращался домой с моря с так
называемой "болбиркой". Это кусок коры какого-то дерева, из которой местные
рыбаки делали обыкновенно на свои сети поплавки. Найти на берегу "болбирку"
считалось у нас особым расположением судьбы. Кора эта легко резалась по всем
направлениям, и счастливец долго сидел потом отдельно от всех и вырезал из
нее кораблик или человека. Таким счастливцем не раз бывал и
<> 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
