|
|
|
|
- -
ошибаются люди, рисующие покойного Чехова каким-то
расслабленным сентименталистом, не человеком, а ангелом во плоти. Мои
наблюдения над Чеховым очень невелики, хотя знакомство и сношения
поддерживались в течение около пяти лет. Но по крайней мере в ялтинский
период жизни Чехова - это был человек исстрадавшийся, упорно боровшийся
против беспощадного недуга и, главное, знавший, что борьба эта, собственно
говоря, бесполезна. Именно это-то, кажется, и накладывало на него оттенок
глубокого трагизма. С каждым годом мрачнее становилась физиономия Чехова,
все менее и менее словоохотливым делался он, словно говоренье мешало ему
думать его вечную думу. Все реже в разговоре проскальзывали нотки светлого и
беззлобного юмора, искорки примиренного отношения к жизни.
Да, Чехов никогда не был скопидомом, скупцом и в дни жизни в Ялте,
располагая не бог весть какими средствами, - он очень солидный процент
своего литераторского дохода тратил на помощь нуждающимся, осаждавшим его
просьбами{623}. Очень видную роль в этом играла /624/ помощь Чехова
постоянно появлявшимся в Ялте, так сказать "транзитом", странствующим
литераторам из низшей категории провинциальной газетной братии. Но и помогая
этим людям, Чехов в интимном разговоре не скрывал своего отрицательного
отношения к целому классу. Может быть, приговор Чехова был слишком
односторонен и потому чересчур суров, но приходилось, слушая его,
сознаваться, что во многом Чехов и прав.
- Кто уходит в газетную работу? - говорил мне как-то Чехов. - Увы, это
горько, но это так: отбросы интеллигенции, люди, которым больше деваться
некуда... Здесь - нужен аттестат хотя бы среднего образования. Там -
требуется протекция. Тут нужна исключительная деловитость, известные знания,
хорошая репутация. В редакции вы, господа редактора, ничего этого не
требуете. Вы проявляете положительно преступную терпимость, и потому вы
повинны в том, что возле газеты развелась туча полулитературной мошкары,
ядовитого овода. Печатное слово - это страшное оружие. Вы с этим оружием
обращаетесь, как ребенок обращается с отравленным кинжалом. Ваши издатели в
массе - это базарные шибай, барышники, заботящиеся только о доходах. Кто
подешевле работает на них - тот им и мил, тот им и друг. Поэтому-то у нас и
разводится такое нестерпимое количество газетной шушеры, проституирующей
газетное дело, обращающей газету в дом терпимости.
Вы, М.К., молоды и наивны! Но присмотритесь, и вам, вероятно, страшно
станет! Оглянитесь вокруг. Будем говорить только о знакомых нам с вами
лицах...
И часами лилась полная желчи обличительная речь Чехова:
- N.N. - фактический редактор крупной и бойкой провинциальной газеты.
Кончил где-то прогимназию, служил в консистории, был изгнан. Поступил на
службу в полицию. Приказом губернатора удален со службы за избиение
арестованных и поборы. Стал доставлять газете хронику городских
происшествий. Втерся. Стал хроникером вообще. Набил руку на сенсационных
номерах, зачастую выдуманных. Получил приглашение заведовать в более мелком
провинциальном центре газетою на правах редактора. Применяет газету для
собственных /625/ целей: ведет помаленьку шантажную политику. Обложил данью
театр, сады, цирк, даже - карусель...
- X.X. изгнан из третьего класса гимназии. Был полицейским
вольнонаемным писцом. Проворовался. Попал в газету. В газете ведет хронику.
Занимается поборами. Особенно грабит наезжающие в город труппы.
<> 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 >>>
- -
|
|
