|
|
|
|
- -
мне. Я очень скучаю" (99 г., из Ялты), "все праздники я буду сидеть
дома и читать корректуру. Буду очень рад повидаться с Вами" (99 г., Москва),
"Очень бы хотелось повидаться с Вами, потолковать. Напишите мне, в какой
день и час Вы могли бы зайти ко мне, и тогда я останусь дома, буду
поджидать" (903 г., Москва).
Оригиналы всех писем, откуда я извлек эти фразы Чехова, у меня целы;
где же здесь "сухость" и "гляденье свысока"? Или, быть может, приглашения и
дружелюбие Чехова объясняются тем, что для самого Чехова имелся в свидании
со мной "интерес"? Но какой же? Клятвенно уверяю, что как для Чехова, так и
для меня в них имелся единственный интерес - интерес старинной приязни.
Бывали случаи - об этом я слышал от самого Чехова, - когда Чехов
обрывал переписку и прекращал сношения с людьми, к которым ранее относился с
большой приязнью. Но происходило это не по той причине, на которую указывает
H.M.Ежов, а потому, что люди эти оказывались очень грубыми, плохо
воспитанными людьми (Чехов не переносил грубости), к тому же совершенно не
оправдавшими тех надежд, которые возлагал на них Чехов. Потеряв интерес к
ним, Чехов не видел причин поддерживать старое знакомство, и только. А
его /184/ известность, его литературные удачи были тут решительно ни при
чем.
H.M.Ежов с некоторою гордостью устанавливает точный цвет глаз Чехова.
Да, цвет глаз он разглядел, но то, что было за глазами - души Чехова, - он
не разглядел и не понял, не знает ее, с легким сердцем сочиняет небылицы и
судит о Чехове вкривь и вкось.
Кстати, кроме "Опыта", напечатанного в "Историческом вестнике",
H.M.Ежов неоднократно выступал с писаньями о Чехове в газетных фельетонах,
неизменно обнаруживая в этих писаньях ту же неосведомленность и ту же
бесцеремонность в обращении с истиной, образчики которых я привел выше. В
одном из таких фельетонов H.M.Ежов рассказывает, что у Чехова "не было
основательного знания того быта, который он пробовал серьезно затронуть".
Как пример этого незнания H.M.Ежов приводит рассказ "Бабы", в котором Чехов
будто бы совершенно неверно изобразил канун большого праздника в фабричной
среде, что дает повод критику Чехова назидательно воскликнуть: "с подобным
поверхностным отношением к делу ничего путного нельзя написать: не только
рассказа "с идеей", а и простой корреспонденции".
Конечно, всем, внимательно читавшим Чехова, хорошо известно, что в
чеховском рассказе "Бабы" ни о какой фабричной среде, ни о каком кануне
большого праздника и речи нет. Но это простое обстоятельство очень мало
заботит H.M.Ежова. Он твердо уверен, что хотя "с подобным поверхностным
отношением к делу" даже простой корреспонденции путно нельзя написать, но
писать критические статьи о Чехове и легко и возможно.
В том же фельетоне, отзываясь весьма неодобрительно о "Жене" и "Дуэли",
H.M.Ежов уверяет, что "эти повести Чехова, печатавшиеся в "Русской мысли"
эпохи Лаврова и Гольцева, как бы восприняли на себя бесцветность самого
журнала". Хвалить или порицать "Жену" и "Дуэль" H.M.Ежов, конечно, вполне
волен, это дело его личного вкуса, но интересно было бы узнать, как на этих
вещах Чехова могла отразиться бесцветность "Русской мысли", когда в пору их
написания и напечатания Чехов в "Русской мысли" даже и не /185/ работал, а
напечатаны они были, как это всем, кроме H.M.Ежова, известно, - "Жена" в
"Северном вестнике" (1892, Э I), а "Дуэль" в "Новом времени" (1891, ЭЭ 5621,
5622 и след.)?
В извиненье H.M.Ежова можно сказать, что судит о Чехове вкривь и вкось
не один
<> 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
