|
|
|
|
- -
о состоянии
здоровья хорошо знакомой в Ясной г-жи А., к которой я ездил в Курскую губ.
Здоровье ее было не совсем хорошо. Болезнь была чисто женская, требовавшая
операции, на которую больная не соглашается. А.П. расспросил о возрасте
больной и сказал, что ее страхи напрасны, - в таких случаях операции
проходят всегда благополучно и разве только один раз из сотни кончаются
неудачей.
Ант.Павл. участвовал в общем разговоре, но, должно быть, его захватил
образ Л.Н., и он не мог освободиться от впечатления от него. К концу
прогулки он заявил, что его сильно угнетает поведение очень ценимого им
А.С.Суворина. Его возмущает политиканство старика в его газете, действующее
на многих развращающе, и ему захотелось попросить Л.Н-ча, чтобы он написал
Суворину и постыдил его за его флюгерство, - Л.Н-ч - один человек, который
мог бы воздействовать на Суворина... Но сказать это Толстому А.П-чу не
удалось. Л.Н-ч к вечернему чаю не вышел, а Ант.Павл. завладели Софья
Андреевна и Татьяна Львовна, и в беседе с ними он провел остаток вечера.
Не знаю, был ли А.П. после в Ясной Поляне{367}. Изредка, навещая Л.Н.,
я его по крайней мере там не /368/ встречал. Но воспоминания о нем в Ясной
остались самые приятные. Его писания встречались там всегда с большим
вниманием. За ним следили, читали, разбирали. Л.Н., разговаривая о Чехове,
всегда восхищался его изобразительностью. Он называл его писательский
инструмент музыкальным. Он говорил, что Чехов - чуть ли не единственный
писатель, которого можно перечитывать, а это не всегда возможно, даже для
Диккенса, например. Помню, как Л.Н. восхищался небольшим рассказом А.П.
"Супруга", напечатанным в сборнике Общества любителей российской словесности
"Почин"{368}. Хвалил рассказ "На подводе"{368}, напечатанный в "Русск.
вед.", "Душечку" же, появившуюся в "Семье", он перечитывал несколько
раз{368} и говорил, что это такая прелесть, которой не скоро найдешь не
только у других писателей, но и у Чехова. "Моя жизнь" понравилась Л.Н., но
не в целом, а местами. Он считал, что прототипом героя А.П. послужил
небезызвестный опрощенец князь В.В.Вяземский{368}, вызвавший когда-то целый
шум в печати. Одни считали его святым, другие - высокопробным грешником. Не
по сердцу пришлись Л.Н-чу и "Мужики"{368}, хотя его более возмущал шум,
поднятый по поводу их в печати{368}, где большая часть русской интеллигенции
с восторгом принимала мужиков такими, какие они есть у Чехова, и не могла
понять, что эти мужики списаны с одной исключительной подмосковной местности
и по ним нельзя обобщать всех русских мужиков. Он говорил, что эти
народолюбцы никогда не любили народа, не знали его и не желают знать; мужики
нужны им как отвлеченная абстракция, для опоры в своей борьбе и полемике.
Оттого весь восторг по поводу "Мужиков". Не удовлетворяли, как известно,
Л.Н. и пьесы А.П. Он находил, что цель драматических произведений новых форм
ошибочна. Для того чтобы вызвать настроение, - говорил он, - нужно
лирическое стихотворение, драматическая же форма служит и должна служить
другим целям. В драматическом произведении должно поставить какой-нибудь еще
не разрешенный людьми вопрос и заставить его разрешить каждое действующее
лицо сообразно его внутренним данным. Это - опыты лаборатории. У Чехова же
этого нет. Он останавливает, например, внимание зрителя на судьбе несчастных
дяди Вани и доктора Астрова, но жалеет /369/ их только потому, что они
несчастны, не обосновавши вовсе, заслуживают ли они сострадания. "Он
заставляет их говорить, что они были самыми лучшими людьми в уезде, но чем
они были
<> 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 >>>
- -
|
|
