|
|
|
|
- -
покупательницами,
которым неотложно требовались газеты, книги, папиросы и т.п. Чехов с мрачным
видом круто поворачивался и устремлялся через ближайшие улицы или городской
сад подальше от набережной. /588/
Бывали и экстраординарные развлечения. Местный караим-купец, приятель
Синани, пригласил Чехова на обед с шашлыками и с классическими, как он
говорил, чебуреками. Было душно, жарко, масса приглашенных "на Чехова"
родственников и приятелей радушного хозяина. Чебуреки на бараньем жиру, с
бараньей начинкой с непривычки показались ужасными, разговор вертелся все
время около строительных вопросов и подрядчиков. Чехов серьезно слушал,
почти ничего не ел и вставлял деловые замечания. Как только мы вышли, Чехов
завернул в аптеку и купил свою любимую касторку: "Надо будет сейчас же
принять". - "Да вы ж ничего не ели". - "А запах, а разговоры?"
Несмотря на длинные разговоры, совместную жизнь, темы о болезни мы все
еще не касались, или, вернее, касались, но односторонне: он не одобрял моего
кашля, советовал серьезно полечиться и т.д.
Когда я после кратковременной отлучки для ликвидации своей службы в
Новоторжском земстве вернулся в Ялту, то не застал его уже на моей пустой
квартире, он переехал на дачу Иловайской, где и проживал до переезда к себе
в Аутку. Но очень часто, спасаясь от посетителей, мешавших работать, он
приходил ко мне рано утром и оставался до обеда.
Генеральша Иловайская, у которой он в это время жил, хорошо к нему
относилась, хотя искренне скорбела о том, что он не признает гомеопатии и
губит свое здоровье, не соглашаясь принимать ее целительных пилюль. Она даже
очень серьезно принялась за устройство его судьбы, подыскав для него очень
подходящую пару в лице молоденькой дочери местного протоиерея, часто ее
навещавшей. Таинственно обращала мое внимание на некоторые как будто
благоприятные в этом смысле признаки и особенно радовалась, когда Чехов с
поповной поехал раз прокатиться в Ореанду. И всерьез была огорчена, когда
все ее тонкие планы кончились ничем{588}.
Чехов считал себя очень практическим человеком (и в известной степени,
может быть, это и было верно), и так как я в это время устраивал квартиру,
то он принимал в этом живейшее участие. Пришел в ужас, увидев на дверях мою
визитную карточку. /589/
- Это же невозможно, серьезные доктора должны иметь серьезную дощечку;
и нельзя медную. Нужно в Москве заказать черную чугунную с литыми буквами.
И действительно, через брата, кажется, выписал такую для меня из
Москвы. Уверял меня, что без него я и занавесок настоящих никак не смогу
купить. Настаивал, что надо мне непременно записаться в члены Общества
взаимного кредита и расплачиваться чеками, и когда я, смеясь, говорил ему,
что запишусь, когда разбогатею, а пока нечего туда вносить, то он серьезно
ответил, что это наша русская некультурность, что на Западе никто денег при
себе не держит.
В начале 1899 года он вел переговоры с Марксом, очень волновался, когда
они затягивались, в то время был искренне убежден, что совершает очень
выгодную для себя сделку. Так как по договору Маркс обязывался через каждые
5 лет повышать на 200 руб. плату за печатный лист, то Чехов все высчитывал и
жалел бедного Маркса: "Что же с ним будет, если вдруг до восьмидесяти пяти
лет проживу?"{589}
Для Чехова составляло величайшее удовольствие помогать другим, и он
постоянно для кого-нибудь что-нибудь устраивал. Он рекомендовал учителей в
гимназии, хлопотал перед архиереем о месте для священника и, уже тяжко
больной, искал через друзей протекции для московского дьякона{589}, которому
нужно было сына-студента перевести из Юрьева в Москву. Подыскивал для
знакомых и приятелей-москвичей комнаты и квартиры,
<> 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 >>>
- -
|
|
