|
|
витамины Алфавит: если нужен в таблетках
|
|
|
|
|
|
- -
внизу, вблизи, во время процесса
работы, и намечать дальнейшее разрешение задачи?
Вечер. Уже десять часов. Исаак Ильич Левитан, Николай Павлович Чехов и
я - счастливые обитатели этой печи. Константин Коровин тоже писал здесь, но
у него с Левитаном было художественное соревнование, поэтому он работал
отдельно. Ноги гудят от усталости. Надо передохнуть, чтобы с новой энергией
писать всю ночь, так как назавтра генеральная репетиция.
Маляр Москвичев, успевший хлебнуть лишнее, тоже покоится в холстах, у
подножия этой печи.
Тишина... Вот хлопнула входная дверь с ее скрипучим припевом. Кто бы
мог зайти в такой поздний час? Если "сам", патрон, Савва Иванович Мамонтов,
- тогда было бы шумнее, так как с хозяином непременно явились бы его
постоянные спутники и ассистенты. Ну, значит, обычный наш посетитель,
появляющийся запросто, как только выберет свободный вечерок. Знакомые шаги,
знакомое приветствие, хорошо знакомая фигура с милым, улыбающимся лицом.
Сразу повысилось настроение, мы рады дорогому гостю. Вошедший
раздевается, мы глядим сверху на стройный силуэт в скромной серой пиджачной
паре и дружелюбно приглашаем: /101/
- Лезьте, лезьте, Антон Павлович, к нам на печь!.. Здесь тепло, уютно,
да чай с колбасой еще вдобавок.
Любили мы приход "Чехонте", который неизменно вносил с собой
жизнерадостную струйку здорового веселья.
Мягкий в обращении, трогательно деликатный, неистощимый на шутки,
чуткий к красоте - Чехов давно и крепко завоевал наши симпатии. Он
приветствовал всех одинаково ласково, начиная с Москвичева, который
конфузливо прятался в холстах. Со своим братом он держал себя так, что
казалось, будто уже виделся с ним в этот день. Влезал по стремянке наверх,
разглядывал декорации, охотно принимал участие в обмене мнений, высказывая
меткие и очень основательные замечания не живописца-профессионала, а просто
художника по натуре. Но вскоре он сосредоточивал на себе общее внимание
собственными рассказами, по большей части импровизациями, полными
заразительного юмора, насыщенными огромной наблюдательностью и выраженными в
форме необыкновенно образной. Бывало, слушаешь его низковатый голос,
великолепно передающий всевозможные интонации, и буквально помираешь со
смеху, а сам рассказчик спокоен, серьезен и с едва заметной улыбкой в
уголках рта посматривает на своих дружно, заливисто смеющихся собеседников.
Обыкновенно Антон Павлович потешал нас художественными миниатюрами (так
ему свойственными в ту пору творчества), взятыми из жизни крестьян,
духовенства и уездной полиции.
Вот его любимый рассказ, к которому он иногда присоединял звуковые
вариации.
Утро в поле, сыроватое от утреннего тумана. Врезавшись в полосу овса,
стоит телега. Деревенская лошаденка, лениво пощипывающая колосья, вытертым
хвостом отмахивается от назойливых оводов. Вожжи-веревки давно уже свесились
и запутались в колесах.
На телеге в соломе спят три фигуры: худенький попик с козлиной
бородкой, в ряске, стянутой шитым широким поясом.
Лежит он в цепких объятиях дьячка с косичкой, в длинном синем
полукафтанье. Ноги обоих сильно прижаты грузным туловищем отца дьякона с
всклокоченной копной рыжей гривы, которая обильно утыкана соломенной /102/
кострикой. В селе (если память не изменяет) Пыряеве, у старосты, справляли
храмовой праздник; что же удивительного, что после усиленного возлияния и
хороших проводов с посошками вся компания полегла мертвецки, в
<> 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 >>>
- -
|
|
