|
|
|
|
- -
светом, тоже ни движения, ни звука. -- То-то вот оно и есть,-- повторил Иван Иваныч.-- А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт -- разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор -- разве это не футляр? Вот, если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю. -- Нет, уж пора спать,-- сказал Буркин.-- До завтра. Оба пошли в сарай и легли на сене. И уже оба укрылись и задремали, как вдруг послышались легкие шаги: туп, туп... Кто-то ходил недалеко от сарая; пройдет немного и остановится, а через минуту опять: туп, туп... Собаки заворчали. -- Эго Мавра ходит,--сказал Буркин. Шаги затихли. -- Видеть и слышать, как лгут,-- проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок,-- и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена,-- нет, больше жить так невозможно! -- Ну, уж это вы из другой оперы, Иван Иваныч,-- сказал учитель.-- Давайте спать. И минут через десять Буркин уже спал. А Иван Иваныч все ворочался с боку на бок и вздыхал, а потом встал, опять вышел наружу и, севши у дверей, закурил трубочку.
1 2 3 4 5 6
- -
|
|
