|
|
|
|
- -
не /427/ интересует и не может ни в малейшей степени
изменять его отношение к ним.
Когда бывал в Монте-Карло, играл, но очень мало и сдержанно, ни разу не
зарывался; большею частью был в небольшом выигрыше. В московских клубах
никогда не играл.
Очень заботился о том, чтобы после его смерти мать и сестра были
обеспечены.
Когда он задумал покупать имение, я его спросил, какая ему охота
возиться с этим, - он сказал:
- Не надо же будет думать ни о квартирной плате, ни о дровах...
Исключительное счастье человека - быть при своем постоянном любимом
деле. Московская жизнь - о провинции и говорить нечего - была наполнена
людьми, которые своего дела не любили, смотрели на него только как на
заработок. Врач лечил, принимал, делал визиты прежде всего из-за денег; член
суда, адвокат по гражданским делам, чиновник любого казенного учреждения,
банковский, железнодорожный, конторский, отслуживали свои часы без
увлечения, без радости; учитель гимназии, преподавая из года в год одно и то
же, остывал к своей науке, а работать для нее еще дома - не у многих хватало
энергии и инициативы.
Исключение составляли университет с его профессорами и студентами,
театр, музыкальные и художественные учреждения, редакции - очень тонкая
наслойка на огромной инертной обывательщине.
В этом смысле актеры - самый счастливый народ: с делом, которому они
отдают всю свою любовь, они связаны и всеми своими интересами. Дело
заставляет их работать, компания подогревает их энергию, и актер
волей-неволей творит как только может лучше.
Писатель, художник, композитор, наоборот, очень одинок; весь заряд
энергии находится только в нем самом. И самая любовь его к своему делу
подвергается испытанию.
Очень умно говорил Чехов о писателе нашей же генерации Гнедиче:
"Это же настоящий писатель. Он не может не писать. В какие условия его
ни поставь, он будет писать - повесть, рассказ, комедию, собрание анекдотов.
Он /428/ женился на богатой, у него нет нужды в заработке, а он пишет еще
больше. Когда нет темы сочинять, он переводит".
У Антона Павловича не было постоянного писательского дела, он не
принадлежал ни к одной редакции, ни к театру. Он был врач и дорожил этим.
Решительно не могу вспомнить, сколько времени и внимания он отдавал своей
врачебной профессии, пока жил в Москве, но помню, как это обстояло в имении
Мелихово, куда он переехал со всей своей семьей: он очень охотно лечил там
крестьян. По регистрации его приемов в виде отдельных листиков, накалываемых
на гвоздь, я видел номер восемьсот с чем-то, это было за один год. По
всякого рода болезням. Он говорил, что очень большой процент женских
болезней.
Однако как ни дорожил он своим дипломом врача, его писательская работа
решительно вытесняла лечебную. О последней никто даже не вспоминал. Иногда
это его обижало.
- Позво-ольте, я же врач.
Но и писательской работе он не отдавал всего своего времени. Он не
писал так много и упорно, как, например, Толстой или как, живя на Капри,
Горький. Читал много, но не запойно, и почти только беллетристику.
Совсем между прочим. Как-то он сказал мне, что не читал "Преступление и
наказание" Достоевского.
- Берегу это удовольствие к сорока годам.
Я спросил, когда ему уже было за сорок.
- Да, прочел, но большого впечатления не получил.
Очень высоко ценил Мопассана. Пожалуй, выше всех французов.
Во всяком случае, у него
<> 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 >>>
- -
|
|
