|
|
, инструмент на drel.su
Все, все, все
|
|
|
|
|
|
- -
проводил в опальную.
- Одевайся! и я...
Миша наотрез отказался ехать. /239/
Когда мы одевались в передней, он кричал нам:
- Сумасшедшие! Шлендры!
- Молчи, департаментская крыса! - отвечал Алеша.
Мы взяли извозчика и поехали на Владимирскую. Там был маленький
костюмерный магазин, но, увы! Он был уже заперт.
- Ничего не значит, - сказал Алеша и стал стучать в дверь.
- Перестань! - кричала я ему с извозчика. - Что ты делаешь! Ну,
скандал: городовой идет.
- И прекрасно! - нисколько не смутился брат.
Когда городовой подошел, Алеша тихо сказал ему что-то и, мне
показалось, пожал ему руку, и тогда тот сейчас же постучал сам, и, несмотря
на то, что стучал он гораздо тише, дверь немедленно отворилась, и на пороге
показалась хозяйка в нижней юбке и ночной кофте. Городовой сказал ей
несколько слов, откозырял Алеше и даже помог мне выйти из саней.
Мы выбирали костюмы при свете одной свечи. Но и выбрать было не из
чего: все было разобрано. Мне удалось только найти черное домино. По моему
росту оно было немного коротко, но пришлось удовольствоваться и этим.
Через несколько минут мы подъезжали к театру.
- Ты не бросай меня одну, - просила я брата, - мне будет жутко.
Зал театра показался мне каким-то кошмаром. Он был битком набит,
двигаться можно было только в одном направлении, вместе с толпой. Я нащупала
в своей сумке пару орехов (остались после игры в лото с детьми) и сунула их
в рот, чтобы не забыться и не заговорить своим голосом, если встречу
знакомых.
- Не подавись! - предупредил брат и вдруг чуть не вскрикнул: - Смотри
направо...
Направо стоял Чехов и, прищурившись, смотрел куда-то поверх голов
вдаль.
- Теперь, конечно, я свободен? - сказал Алеша и сейчас же исчез.
Я подошла к Антону Павловичу{239}.
- Как я рада тебя видеть! - сказала я.
- Ты не знаешь меня, маска, - ответил он и пристально оглядел меня.
От волнения и неожиданности я дрожала, /240/ может быть он заметил это?
Ни слова не говоря, он взял мою руку, продел под свою и повел меня по кругу.
Он молчал, и я тоже молчала. Мимо нас проскользнул Владимир Иванович
Немирович-Данченко.
- Э-ге-ге! - сказал он Чехову. - Уже подцепил!
Чехов нагнулся ко мне и тихо сказал:
- Если тебя окликнут, не оборачивайся, не выдавай себя.
- Меня здесь никто не знает, - пропищала я.
Немирович как-то ухитрялся кружить вокруг нас и все повторял свое:
"Э-ге-ге!"
- Неужели он узнал тебя? - беспокоился Чехов. - Не оборачивайся! Хочешь
пить? Пойдем в ложу, выпьем по стакану шампанского.
Мы с трудом выбрались из толпы, поднялись по лестнице к ложам и
оказались в пустом коридоре.
- Вот, как хорошо! - сказал Чехов. - Я боялся, что Немирович назовет
тебя по имени и ты как-нибудь выдашь себя.
- А ты знаешь, кто я? Кто же? Скажи!
Я вырвала у него свою руку и остановилась. Он улыбнулся.
- Знаешь, скоро пойдет моя пьеса, - не отвечая на вопрос, сообщил он.
- Знаю. "Чайка".
- "Чайка". Ты будешь на первом представлении?
- Буду. Непременно.
- Будь очень внимательна. Я тебе отвечу со сцены. Но только будь
внимательна. Не забудь.
Он опять взял мою руку и прижал к себе.
- На что ты мне ответишь?
- На многое. Но следи и запомни.
<> 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 >>>
- -
|
|
