|
|
|
|
- -
Павел Егорович.
Кончилось, однако же, тем, что, проработав года три или четыре в роли
регента соборного хора, Павел Егорович увидел себя вынужденным передать эту
должность другому. Было ли это результатом недовольства прихожан, или же
размолвки с духовенством - история умалчивает. Возможно также, что и частые
отлучки из лавки на спевки и на церковные службы вредно и убыточно
отражались на торговле.
Есть, однако же, достаточное основание предполагать, что у Павла
Егоровича была натура артистическая, потому что, перестав быть регентом в
соборе, он почувствовал, что ему чего-то не хватает и что пение и чтение на
левом клиросе, вместе с дьячками, его не удовлетворяет. Артистическая жилка
и страсть к пению подтачивали его и не давали покоя. Проведя года два или
три в вынужденном бездействии, Павел Егорович задумал организовать свой
собственный хор из добровольцев-любителей. И это ему удалось. Во всяком
городе, а тем более в провинциальном, всегда найдется немало любителей
церковного пения, готовых петь где угодно, лишь бы только их пускали на
клирос. Такие охотники-добровольцы нашлись и в Таганроге. Это были местные
кузнецы - дюжий, крепкий, мускулистый и совершенно неграмотный народ, но
народ богобоязненный, обладавший здоровыми глотками и еще большим усердием.
Они-то и сгруппировались около Павла Егоровича, как около центра. Их было
человек десять или двенадцать. Днем они подковывали лошадей и натягивали
железные ободья на колеса чумацких возов, а поздно вечером собирались у
Павла Егоровича в лавке для спевки.
Усердие их было в самом деле удивительное. Дело кузнеца, как известно,
нелегкое: проработать целый день у горна и наковальни тяжелым молотом - вещь
не /66/ шуточная. К концу рабочего дня кузнец - уже человек физически
разбитый и донельзя усталый. К тому же и кузни, вынесенные далеко за город,
лежали от лавки Павла Егоровича по меньшей мере в трех верстах. Но это
нисколько не смущало добровольцев: невзирая ни на какую погоду, они
аккуратно собирались в определенные дни к десяти часам вечера и горланили
часов до двенадцати ночи. Если прибавить к этому, что в те времена в
Таганроге не было еще ни мостовых, ни фонарей и домой певцам приходилось
возвращаться по страшной и вязкой грязи и в полной темноте, то нужно будет
признать, что любовь их к пению была действительно велика.
Этот "усердный" хор добровольцев ходил по церквам и пел под
руководством Павла Егоровича обедни, молебны, вечерни и всенощные, нигде не
взимая ни гроша за свой труд. Хотя пение красотою и стройностью и не
отличалось, но духовенство и старосты приходских церквей были рады и этому,
потому что у них отпадали расходы на обзаведение собственным, платным хором.
И обе стороны были довольны.
Весь хор пел грубыми мужскими голосами. Альтов и дискантов не было. Из
всех кузнецов только один парень средних лет, некий Яков Николаевич, пел
дискантовую партию дребезжавшим фальцетам (фистулою). Недоброжелатели хора
(а они существовали!) ядовито острили, что этот хор не поет, а стучит
молотками по наковальням.
Павел Егорович и сам сознавал, что в его хоре не хватает свежих детских
голосов - дискантов и альтов. Но и тут на выручку ему явилась судьба. Стали
подрастать собственные дети - и он, не задумываясь и не справляясь с их
голосовыми средствами, тотчас же приспособил их к хору. Двоим старшим выпало
на долю исполнять партию первого и второго дисканта, а третий, младший,
только недавно поступивший в первый класс гимназии, должен был волею-неволею
петь альтом.
Этот третий - альт - и был будущий писатель Антон Павлович.
Тяжеленько приходилось
<> 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
