|
|
|
|
- -
рукописей{620}.
- Видите? Засыпают! Из Владивостока даже шлют! Про Архангельск уж и
говорить нечего: по нашим временам - это совсем ведь близко! Спасибо Савве
Мамонтову - железную дорогу соорудил до Архангельска-то!
Несчастливцевым{620} большое одолжение сделал!
А вы вот что, М.К.! "Самородок"-то ваш представляет некий интерес. Не в
отношении своего творчества, конечно, а как личность. Попросил я вас прийти
к себе, конечно, не из-за его слезницы, а просто - редакционным воздухом
дохнуть захотелось, поболтать, а вы здесь, в Ялте, сейчас - единственный
"сих дел мастер". Уж вы не сердитесь... А относительно "самородка" и присных
- рекомендую обратить внимание: не пренебрегайте! И это - материал, и
материал, могущий оказаться чрезвычайно интересным. Наблюдайте. Входите в
непосредственное соприкосновение. Расспрашивайте. Когда-нибудь, - если
только избавит вас аллах от газетной лямки, - размахнетесь и сами романом из
жизни газетной братии. И тогда вот такие из жизни взятые фигуры вам вот как
понадобиться могут в качестве сырого материала!
Я последовал совету Чехова, вызвал в редакцию "самородка", долго
объяснялся с ним и потом должен был дать отчет о разговоре самому Чехову.
...Мальчик шестнадцати или семнадцати лет. Служит подручным в кузнечном
заведении, стоящем на краю города. Учился в деревенской школе. Одержим
страстью писать стихи, говорит стихом. Дошел до того, что кажется маньяком:
подбирает рифмы к каждому услышанному слову.
- Мне кричат:
- Тащи воду!
- А я отвечаю:
Я принес бы воду
Для крещеного народу,
Да к воде нет ходу
За неименьем броду! /621/
...Маленького роста, кривоногий, с низким звериным лбом, приплюснутым
носом и выпяченными губами, с вытянутым редькою черепом, весь какой-то
корявый. От хозяина получает угол там же, в кузнице, еду, обноски платья и
три рубля в месяц. С трудом читает, - читает только газеты. И вот - он
исписывает стопы бумаги повестями... из великосветской жизни. Его
"персонажи" - графини, княгини, баронессы, графы, бароны, миллионеры банкиры
- "американе". Чушь получается, понятно, невообразимая. Но мальчишка упорно
стоит на своем: пишет, рассылает по редакциям, ждет ответа, обижается, пишет
уже дерзкие письма, грозит "бросить боньбу", то есть бомбу.
Чехов почему-то заинтересовался этим несчастным свихнувшимся маньяком,
и устроилось у меня в редакции свидание.
- Зачем вы пишете про графинь, маркиз, баронесс? - допытывался Чехов у
мальчугана. - Да вы хоть одну-то княгиню живую видели?
- Вот те на! - сердился мальчишка. - Да мимо нашей кузни сама княгиня
Барятинская сколько раз проезжала! Видел ее как облупленную!
- Вот вы из деревни? Да? Вы работаете в кузнице? В кузницу приходят
десятки людей: рабочие, татары, греки. Почему вы не попробуете о них писать?
- Очень нужно кому?! - фыркает "самородок". - Рабочие - они рабочие и
есть! Одно слово - рабы! А татары - баранья лопатка!
Так мальчик и ушел разочарованным.
С другим "писателем из народа" Чехов на моих глазах провозился
несколько недель, покуда не был вынужден признаться, что и это случай
совершенно безнадежный{621}.
Это был мужиковатый парень, кажется - ярославец, раньше, в дни юности,
бывший позолотчиком
<> 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 >>>
- -
|
|
