|
|
|
|
- -
поодаль от стен,
лежал \360\ французский медицинский журнал. Из окна позади стола виднелся за
деревьями прудок. На стене висел странный рисунок "Волшебный театр", похожий
на иллюстрацию к Эдгару По. Одинокие руины и кругом лес, тускло освещаемый
сквозь тучи луной.
А.П. подвел нас к низенькому шкафу, достал с полки кучку лежавших на
ней томиков своих сочинений суворинского издания и предложил нам выбрать,
кому что понравится. Мой спутник потянулся к "Хмурым людям", а я - к "Палате
Э 6"{9}.
А.П. надел пенсне и сел к столу. Лицо его сделалось внимательным,
таким, каким он снят на портретах последнего времени. Он спросил наши имена
и своим мелким, кругловатым почерком надписал обе книжки, пометил время и
место: 97, 16/IV, Мелихово.
Подали лошадь, надо было ехать. А.П. вышел с нами на крыльцо.
- А.П., может быть, в Москве, по пути, завернете и к нам?
- А где вы живете?
А.П. записал наши адреса в книжечку.
- Спасибо. Непременно.
В соседней усадьбе нас приняли очень ласково, и "свирепый" сосед дал
нам лошадь, запряженную в беговые дрожки.
Антона Павловича я больше не встречал. \361\
М.М.КОВАЛЕВСКИЙ
ОБ А.П.ЧЕХОВЕ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 447.
. . . \367\
А.А.ХОТЯИНЦЕВА
ВСТРЕЧИ С ЧЕХОВЫМ
Конец декабря 1897 года.
Моросит теплый дождь. Море, пальмы, запах желтофиолей...
- Ницца!
Rue Gounod, Pension russe, - веселый голос Антона Павловича:
- Здравствуйте! Хорошо, что вы приехали, за обедом здесь pintade*
подают! Завтра в Монте-Карло поедем, на рулетку! (Я приехала из Парижа, в
письме Антон Павлович обещал приготовить мне комнату.){1}
______________
* цесарку (фр.).
- Комнаты в большом доме все заняты, вам дают в dependance - маленьком
флигеле, во дворе. Здесь живет человек сорок русских, никто из них никогда
не слыхал обо мне, никто не знает, кто я! Впрочем, одна дама смутно
подозревает, что я пишу в газетах.
Через несколько дней, однако, появились какие-то молодые супруги из
Киева, очевидно знавшие, кто такой Чехов.
Комната их была рядом с комнатой Антона Павловича, и через тонкую
стенку было слышно довольно ясно, как они по очереди читали друг другу
рассказы Чехова. Это забавляло Антона Павловича. Иногда сразу нельзя было
догадаться, какой именно рассказ читается, тогда автор прикладывал ухо к
стене и слушал.
- А... "Свадьба"... нет, нет... Да, "Свадьба"!
Я нарисовала на это карикатуру и пугала, что он простудит ухо.
Публика в пансионе была в общем малоинтересная. За табльдотом рядом с
Чеховым сидела пожилая сердитая дама, вдова известного педагога Константина
Дмитриевича Ушинского. Про нее Антон Павлович говорил: \368\
- Заметили вы, как она особенно сердится, когда мне подают блюдо и я
накладываю себе на тарелку? Ей всегда кажется, что я беру именно ее кусок.
Напротив сидела старая толстая купчиха из Москвы, прозванная Антоном
Павловичем "Трущобой"{2}. Она была постоянно недовольна всем и всеми, никуда
не ходила, только сидела в саду, на солнышке. Ее привезли в Ниццу знакомые и
здесь оставили. Ни на одном языке, кроме русского, она не говорила, очень
скучала, мечтала о возвращении домой, но одна ехать не решалась.
Чехов пожалел ее и вскоре - надо было видеть ее радость - объявил ей:
- Собирайтесь, едут мои знакомые, они доставят вас до самой Москвы!
В виде благодарности "Трущоба" должна была отвезти кому-то в подарок от
Антона Павловича две палки. Вообще всем,
<> 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 >>>
- -
|
|
