|
|
Прочитайте школьная библиотека.
Опыт и качество - Энергощитмонтаж
Срочная в метро, магазинах, городе, центре
|
|
|
|
|
|
- -
Сильна, однако,
меланхоличная нотка у Чехова. Он любит, как говорит, кладбище, особенно
зимой, как сегодня, когда могил почти не видно из-под глубокого пушистого
снега.
Погребальное шествие подходило к воротам кладбища, а его конец терялся
во мглистой дали зимних сумерек; над головами толпы молодежи качался гроб;
впереди несли венки, и первым - венок из свежих цветов "от учеников"; его
высоко держали студент и курсистка с гордо поднятыми головами, с
решительным, хотя и грустным взором. Невольно вырвалось: "Какой
простор!"{666} - "Вот они, те, - сказал Чехов, - которые хоронят старое и
вместе с ним вносят в царство смерти живые цветы и молодые надежды..." Чуть
ли не накануне своего рокового отъезда в Баденвейлер, что-то в самом конце
мая или 1, 2 июня 1904 года, А.П. спешно вызвал меня к себе несколькими
словами на клочке бумаги; видно, писать ему было трудно, хотя почерк был еще
его обычный, твердый, мелкий и единообразный.
Собрался я к нему в сумерки жаркого безоблачного дня; было душно; на
небе и на земле лежал пыльно-бледный тон; город казался вымершим, и редкие
люди, одиноко бродившие по пустынным улицам мимо зеркальных окон запертых
магазинов, напоминали мух. С грустным чувством подходил я к жилищу
Антона /667/ Павловича. Он жил тогда в Леонтьевском переулке, в верхнем
этаже большого дома Э 26, третьего или четвертого от Тверской. Войдя к
нему в кабинет, я застал его в постели у стены, изголовьем к окну, у
которого за письменным столом, при лампе под зеленым абажуром, сидела,
облокотившись, Ольга Леонардовна и, сколько мне помнится, перелистывала
"Русскую мысль". В комнате царил полумрак; бледный свет умиравшего дня
боролся с зеленым тоном искусственного освещения. Рука Чехова была суха и
горяча, щеки горели; в прерывавшемся одышкой голосе звучали радостные и
бодрые нотки. На вопрос о здоровье он пожаловался на мучительные кишечные
расстройства, но высказал при этом большое удовольствие по поводу
замечательного врачебного опыта лечившего его терапевта, доктора Ю.Р.Таубе,
удивительно изобретательного по части разных легких блюд и вкусных пищевых
сочетаний. К своей основной, легочной болезни он относился с обычным для
таких больных оптимизмом. Вспоминали мы с Чеховым наши университетские
годы и товарищей, живых и покойников; прошло уже двадцать лет со дня
окончания нами курса. Он, как и всегда, подробно расспрашивал о тех
однокурсниках, с которыми мне чаще приходилось встречаться; не обошли мы,
конечно, и в этот раз молчанием нашего общего товарища и друга, а его
товарища по таганрогской гимназии, уже умершего Василия Ивановича
Зембулатова. Антону Павловичу было трудно говорить; ему было тяжко,
и в комнате все еще стояла духота. Воспользовавшись вопросом о том,
что поделывал я в последнее время, я подробно рассказал ему о своей
недавней поездке на о.Корфу, о прелестях тамошней природы и климата, о
дивных экскурсиях в Грецию - на Марафон, к развалинам храма Диониса и
подножию Пентеликона, о волшебных панорамах во время проезда по Архипелагу,
о розовой утренней заре, освещавшей покрытую в то время снегом и точно
висевшую в безбрежности глубокого южного неба вершину старого Афона, о
том душевном покое, который испытываешь среди морской прохлады во время
морских путешествий. Не помню
<> 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 >>>
- -
|
|
