|
|
|
|
- -
плуги
употребляет. А когда нам нужно было на станции Лопасня покинуть поезд, он,
почти дружески простившись с ним, сказал:
- А все-таки вам следует пожить под тропиками.
- Ну, где же там, - возразил вологодский помещик, - у меня на плечах
имение и большая семья.
- Семью прогоните, а имение продайте и поезжайте! Иначе ничего хорошего
не выйдет.
И так как он твердо знал, что "ничего хорошего не выйдет", то ничего и
не предпринимал.
Когда при нем говорили о новых средствах, о разных блестящих опытах, он
скептически усмехался. Судя по оказавшимся потом результатам - он был прав.
Блестящие опыты в этой области и до сих пор не привели ни к чему; но разве
он мог это знать? Больные обыкновенно хватаются за всякую возможность
спастись.
И это равнодушие к своему здоровью меня поражало. Он и бронхита своего
почти не лечил и не остерегался.
Вообще по отношению к болезням он проявлял какое-то ложное мужество. Он
как будто стыдился слишком много заниматься ими, считал это малодушием.
Бывают люди мнительные, которые малейшую перемену в состоянии здоровья,
даже в настроении, принимают за болезнь, а всякий прыщик - за сибирскую язву
или рак, и всегда они в страхе за свою жизнь и всегда от всего лечатся.
Он был противоположностью. Он не хотел признавать даже совершенно явных
врагов, и они, в виде туберкулеза, геморроя и еще других, сосали его кровь
и /326/ незаметно подтачивали его организм. Я, например, никогда не слышал
от него, чтобы он советовался с каким-нибудь профессором о своем здоровье.
Правда, что материальное положение не давало ему возможности свободно
располагать своим временем и выбирать место. Обладая огромным талантом
изумительной красоты - талантом, равный которому с тех пор не появился,
несмотря на богатый прилив в нашей литературе свежих дарований, и не скоро,
должно быть, появится, - он не мог и мечтать о таких колоссальных
заработках, какие, слава богу, позже выпадали на долю некоторых других
писателей.
Пожить бы ему в Каире зиму-другую, не думая о заработке, о семье, -
может быть, мы и теперь еще видели бы его среди нас, - разумеется, если бы
это было сделано вовремя.
Среди людей, искренне к нему расположенных, были очень богатые, которым
ничего не стоило бы устроить ему такой отдых. Но мы ничего не слышали о том,
чтобы у кого-нибудь из них явилась подобная мысль.
Скажут, что Чехов был до болезненности щепетилен в денежных вопросах и
не согласился бы ни на какие денежные одолжения.
Совершенно верно, но и не нужны были одолжения, достаточно было не
формально, а справедливо оценить его труд. И на этой почве мало ли какие
можно устроить чисто деловые комбинации.
Подумать только, что Чехов в большой богатой газете, которая
справедливо гордилась его сотрудничеством, получал 12 коп. за строчку, то
есть 120 руб. за печатный лист!..
Тут мне припоминается эпизод с одним московским миллионером, страстным
почитателем чеховского таланта. Но об этом будет удобнее рассказать
несколько позже.
Ницца. Яркий солнечный апрель, а может быть, март. Не могу вспомнить.
Знаю только, что в Петербурге был еще основательный холод.
Чехов жил в русском пансионе, который теперь уже, кажется, не
существует. Приехав, я застал его там. Пансион был наполнен, так что мне
едва удалось добыть /327/ комнату где-то во флигеле. У Чехова же была
хорошая просторная комната в главном здании.
Публика в пансионе была русская, но крайне серая и неинтересная.
Какой-то провинциальный прокурор, учитель, баронесса с дочерью, которой
дома,
<> 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 >>>
- -
|
|
