|
|
|
|
- -
состояния. Дети же, рожденные в ссылке, не называют себя никак;
со временем они припишутся к податным сословиям и будут называться
крестьянами или мещанами, теперь же их социальное положение определяется
так: незаконный сын ссыльнокаторжной, дочь поселенца, незаконная дочь
поселки и т.д. Когда одна дворянка, жена ссыльного, узнала, что ее ребенка
записали в метрическую книгу сыном поселенца, то, говорят, горько заплакала.
Детей грудных и моложе 4-х лет почти нет совсем в первой группе: здесь
перевес на стороне так называемых школьных возрастов. Во второй же группе, у
сахалинских уроженцев, наоборот, преобладают самые ранние возрасты, и притом
чем старше дети, тем меньше сверстников, и если бы мы изобразили детские
возрасты этой группы графически, то получили бы резкое крутое падение
кривой. В этой группе детей моложе одного года 203, от 9 до 10 лет - 45, от
15 до 16 - только 11. Из двадцатилетков, родившихся на Сахалине, как я
говорил уже, не осталось ни одного. Таким образом, недостаток подростков и
юношей пополняется пришлыми, которые пока одни только дают из своей среды
молодых женихов и невест. Невысокий процент детей старших возрастов среди
сахалинских уроженцев объясняется и детскою смертностью и тем, что в прошлые
годы было на острове меньше женщин и потому меньше рождалось детей, но
больше всего виновата тут эмиграция. Взрослые, уезжая на материк, не
оставляют детей, а увозят их с собой. Родители сахалинского уроженца
обыкновенно начинают отбывать наказание еще задолго до появления его на
свет, и пока он родится, растет и достигает 10-летнего возраста, они в
большинстве уже успевают получить крестьянские права и уехать на материк.
Положение же пришлого совсем иное. Когда его родителей присылают на Сахалин,
то ему бывает уже 5-8-10 лет; пока они отбывают каторгу и поселение, он
выходит из детского возраста, и пока потом родители хлопочут о крестьянских
правах, становится уже работником, и прежде чем совсем уехать на материк,
успевает несколько раз побывать на заработках во Владивостоке и в
Николаевске. Во всяком случае, в колонии не остаются ни пришлые, ни местные
уроженцы, и поэтому все сахалинские посты и селения до настоящего времени
вернее было бы называть не колонией, а местами временного водворения.
Рождение каждого нового человека в семье встречается неприветливо; над
колыбелью ребенка не поют песен и слышатся одни только зловещие
причитывания. Отцы и матери говорят, что детей нечем кормить, что они на
Сахалине ничему хорошему не научатся, и "самое лучшее, если бы господь
милосердный прибрал их поскорее". Если ребенок плачет или шалит, то ему
кричат со злобой: "Замолчи, чтоб ты издох!" Но все-таки, что бы ни говорили
и как бы ни причитывали, самые полезные, самые нужные и самые приятные люди
на Сахалине - это дети, и сами ссыльные хорошо понимают это и дорого ценят
их. В огрубевшую, нравственно истасканную сахалинскую семью они вносят
элемент нежности, чистоты, кротости, радости. Несмотря на свою непорочность,
они больше всего на свете любят порочную мать и разбойника отца, и если
ссыльного, отвыкшего в тюрьме от ласки, трогает ласковость собаки, то какую
цену должна иметь для него любовь ребенка! Я уже говорил, что присутствие
детей оказывает ссыльным нравственную поддержку, теперь же еще прибавлю, что
дети часто составляют то единственное, что привязывает еще ссыльных мужчин и
женщин к жизни, спасает от отчаяния, от окончательного падения. Мне однажды
пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно
за мужьями и живших на одной квартире; одна из них, бездетная, пока я был в
избе, все время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и
окаянной за то, что пошла на Сахалин, судорожно сжимала
<> 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 >>>
- -
|
|
