|
|
|
|
- -
Принимайте его вещи, но не печатайте.
Ссылайтесь на цензурные условия, на недостаток места, на что хотите.
Ссылайтесь на меня лично: говорите, что данная вещь мне не понравилась и я
не позволил ее печатать! А деньги платите!
И вот У. продолжает годами присылать свой материал, в большинстве
случаев являющийся сумбуром, - а Суворин продолжает выплачивать ему гонорар
и от времени до времени дает ему отпуск и на поездку выдает отдельную
сумму...
Кто по-человечески обставил своих типографских рабочих? Кто для
типографского персонала создал отличную профессиональную школу, эмеритальную
кассу и т.д.? - Суворин.
Кто из русских господ издателей, придя к убеждению, что данный
начинающий писатель обещает со временем развернуться, - берет этого писателя
к себе, любовно за ним ухаживает, бережет его, направляет его талант?
Суворин.
Кто, наконец, из русских издателей способен, заранее зная, что данная
книга пойдет туго, будет залеживаться десятилетиями, - все же издать такую
книгу и затратить на издание многие десятки тысяч? Только Суворин!
У кого из этих русских издателей в душе живет жилка жажды творчества и
кто занимается издательством не столько ради возможных выгод, сколько ради
того, что этим создаются культурные ценности? Это - А.С.Суворин.
И вот когда история будет судить его, - пусть она не забудет и этих
сторон жизни Суворина... /631/
. . . {631}
. . . /632/
В книге отсутствовал лист стр.631-632 (OCR Zmiy).
. . . /633/
А в Петербурге, там, знаете ли, как надо к изданию приступить?
Ассигновать триста тысяч. И то - на первые расходы. На три года, что ли. Да
держать в запасе еще двести тысяч.
И знаете, что будет, если вы размахнетесь полумиллионом? Вы оттянете у
каждого существующего журнала по тысяче или полторы подписчиков да, может
быть, "создадите" новых пять тысяч. Вот и все, чего вы добьетесь.
Сконфуженные инициаторы журнала, при словах Чехова о полумиллионе чуть
не упавшие в обморок, убрались. Но затронутая ими тема, по-видимому,
заинтересовала Чехова, и, покашливая, он долго еще говорил на эту же тему:
- Да, толстый журнал... Ах, как мило! Ах, как хорошо! Да, знаете! Но
это продукт старой России. Той России, когда, знаете ли, еще дворянские
усадьбы процветали и когда культурный владелец одной из оных, вспоминая о
тоскливых зимних вечерах, осенью, продав урожай или заложив липовую рощу в
Дворянском банке, выписывал сразу три или четыре журнала. А ежели он был из
бюрократов, то непременно - "Русский архив".
Ах, мило! Ах, хорошо!
Зимою, знаете, гудит вьюга. Все снегом занесено. А какой-нибудь Никифор
или Пантелей со станции прет в мешке ворох "Нового времени" да две, а то и
три кирпичины - свежие книжки толстых журналов. И в семье идет даже ссора
из-за того, кому первому проглядывать журналы. А тощая гувернантка тоскливо
поглядывает на толстенную кирпичину - "Вестник Европы". Там - переводной
роман этакого, знаете ли, Гэмфри Уорда, что ли! Герцог, член палаты пэров,
графиня, неземная красавица, ну, и еще артист-итальянец и непременно
англиканский пастор...
Но, господа, ведь усадьба-то стерта с лица земли! Ведь этот потребитель
журналов умер. Ведь кто в усадьбе и читал, тот сбежал в город, а в городе -
библиотека, клуб, общественное собрание. И книжку можно достать "почитать".
Ее выписывать не стоит...
Дальше Чехов заговорил о самих русских журналах:
- По бедности - добрую половину переводами заполняют. Это убивает
интерес к журналу:
<> 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
