|
Играйте в эту и почувствуйте себя магнатом.
|
|
|
|
|
- -
их выше головы. - Оставьте меня! - крикнул он не своим голосом, багровея и дрожа всем телом. - Вон! Оба вон, оба! Михаил Аверьяныч и Хоботов встали и уставились на него сначала с недоумением, потом со страхом. - Оба вон! - продолжал кричать Андрей Ефимыч. - Тупые люди! Глупые люди! Не нужно мне ни дружбы, ни твоих лекарств, тупой человек! Пошлость! Гадость! Хоботов и Михаил Аверьяныч, растерянно переглядываясь, попятились к двери и вышли в сени. Андрей Ефимыч схватил склянку с бромистым калием и швырнул им вслед; склянка со звоном разбилась о порог. - Убирайтесь к черту! - крикнул он плачущим голосом, выбегая в сени. - К черту! По уходе гостей Андрей Ефимыч, дрожа, как в лихорадке, лег на диван и долго еще повторял: - Тупые люди! Глупые люди! Когда он успокоился, то прежде всего ему пришло на мысль, что бедному Михаилу Аверьянычу теперь, должно быть, страшно стыдно и тяжело на душе и что все это ужасно. Никогда раньше не случалось ничего подобного. Где же ум и такт? Где уразумение вещей и философское равнодушие? Доктор всю ночь не мог уснуть от стыда и досады на себя, а утром, часов в десять, отправился в почтовую контору и извинился перед почтмейстером. - Не будем вспоминать о том, что произошло, - сказал со вздохом растроганный Михаил Аверьяныч, крепко пожимая ему руку. - Кто старое помянет, тому глаз вон. Любавкин! - вдруг крикнул он так громко, что все почтальоны и посетители вздрогнули. - Подай стул. А ты подожди! - крикнул он бабе, которая сквозь решетку протягивала к нему заказное письмо. - Разве не видишь, что я занят? Не будем вспоминать старое, - продолжал он нежно, обращаясь к Андрею Ефимычу. - Садитесь, покорнейше прошу, мой дорогой. Он минуту молча поглаживал себе колени и потом сказал: - У меня и в мыслях не было обижаться на вас. Болезнь не свой брат, я понимаю. Ваш припадок испугал нас вчера с доктором, и мы долго потом говорили о вас. Дорогой мой, отчего вы не хотите серьезно заняться вашей болезнью? Разве можно так? Извините за дружескую откровенность, - зашептал Михаил Аверьяныч, - вы живете в самой неблагоприятной обстановке: теснота, нечистота, ухода за вами нет, лечиться не на что... Дорогой мой друг, умоляем вас вместе с доктором всем сердцем, послушайтесь нашего совета: ложитесь в больницу! Там и пища здоровая, и уход, и лечение. Евгений Федорович хотя и моветон {человек дурного тона (франц. - mauvais ton).}, между нами говоря, но сведущий; на него вполне можно положиться. Он дал мне слово, что займется вами. Андрей Ефимыч был тронут искренним участием и слезами, которые вдруг заблестели на щеках у почтмейстера. - Уважаемый, не верьте! - зашептал он, прикладывая руку к сердцу. - Не верьте им! Это обман! Болезнь моя только в том, что за двадцать лет я нашел во всем городе одного только умного человека, да и тот сумасшедший. Болезни нет никакой, а просто я попал в заколдованный круг, из которого нет выхода. Мне все равно, я на все готов. - Ложитесь в больницу, дорогой мой. - Мне все равно, хоть в яму. - Дайте, голубчик, слово, что вы будете слушаться во всем Евгения Федорыча. - Извольте, даю слово. Но, повторяю, уважаемый. я попал в заколдованный круг. Теперь все, даже искреннее участие моих друзей, клонится к одному - к моей погибели. Я погибаю и имею мужество сознавать это. - Голубчик, вы выздоровеете. - К чему это говорить, - сказал Андрей Ефимыч с раздражением. - Редкий человек под конец жизни не испытывает того же, что я теперь. Когда вам скажут, что у вас что-нибудь вроде плохих почек и увеличенного сердца и вы станете лечиться, или скажут, что вы сумасшедший или преступник, то есть, одним словом, когда люди вдруг обратят на вас внимание, то знайте, что вы попали в заколдованный круг, из которого уже не выйдете. Будете стараться выйти и еще больше заблудитесь. Сдавайтесь, потому что никакие человеческие усилия уже не спасут вас. Так мне кажется. Между тем у решетки толпилась публика. Андрей Ефимыч, чтобы не метать, встал и начал прощаться. Михаил Аверьяныч еще раз взял с него честное слово и проводил его до наружной двери. В тот же день, перед вечером, к Андрею Ефимычу неожиданно явился Хоботов в полушубке и в высоких сапогах и сказал таким тоном, как будто вчера ничего не случилось: - А я к вам по делу, коллега. Пришел приглашать вас: не хотите ли со мной на консилиум, а? Думая, что Хоботов хочет развлечь его прогулкой или в самом деле дать ему заработать, Андрей Ефимыч оделся и вышел с ним на улицу. Он рад был случаю загладить вчерашнюю вину и помириться и в душе благодарил Хоботова, который даже не заикнулся о вчерашнем и, по-видимому, щадил его. От этого некультурного человека трудно было ожидать такой деликатности. - А где ваш больной? - спросил Андрей Ефимыч. - У меня в больнице. Мне уж давно хотелось показать вам... Интереснейший случай. Вошли в больничный двор и, обойдя главный <> 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|