|
|
|
|
- -
степени опошлилось на
Сахалине, так что уже не вызывает во многих ни отвращения, ни страха, и
говорят, что между арестантами уже немало таких, которые во время экзекуции
не чувствуют даже боли.
Плети применяются гораздо реже, только вследствие приговоров окружных
судов. Из отчета заведующего медицинскою частью видно, что в 1889 г. "для
определения способности перенести телесное наказание по приговорам судов"
было освидетельствовано врачами 67 человек. Это наказание из всех
употребляемых на Сахалине самое отвратительное по своей жестокости и
обстановке, и юристы Европейской России, приговаривающие бродяг и
рецидивистов к плетям, давно бы отказались от этого наказания, если б оно
исполнялось в их присутствии. От позорного, оскорбляющего чувство зрелища
они, однако, ограждены 478 ст. "Устава", по которой приговоры русских и
сибирских судов приводятся в исполнение на месте ссылки.
Как наказывают плетями, я видел в Дуэ. Бродяга Прохоров, он же
Мыльников, человек лет 35-40, бежал из Воеводской тюрьмы и, устроивши
небольшой плот, поплыл на нем к материку. На берегу, однако, заметили
вовремя и послали за ним вдогонку катер. Началось дело о побеге, заглянули в
статейный список и вдруг сделали открытие: этот Прохоров, он же Мыльников, в
прошлом году за убийство казака и двух внучек был приговорен хабаровским
окружным судом к 90 плетям и прикованию к тачке, наказание же это, по
недосмотру, еще не было приведено в исполнение. Если бы Прохоров не вздумал
бежать, то, быть может, так бы и не заметили ошибки и дело обошлось бы без
плетей и тачки, теперь же экзекуция была неизбежна. В назначенный день, 13
августа, утром, смотритель тюрьмы, врач и я подходили не спеша к канцелярии;
Прохоров, о приводе которого было сделано распоряжение еще накануне, сидел
на крыльце с надзирателями, не зная еще, что ожидает его. Увидав нас, он
встал и, вероятно, понял, в чем дело, так как сильно побледнел.
- В канцелярию! - приказал смотритель.
Вошли в канцелярию. Ввели Прохорова. Доктор, молодой немец, приказал
ему раздеться и выслушал сердце для того, чтоб определить, сколько ударов
может вынести этот арестант. Он решает этот вопрос в одну минуту и затем с
деловым видом садится писать акт осмотра.
- Ах, бедный! - говорит он жалобным тоном с сильным немецким акцентом,
макая перо в чернильницу. - Тебе, небось, тяжело в кандалах! А ты попроси
вот господина смотрителя, он велит снять.
Прохоров молчит: губы у него бледны и дрожат.
- Тебя ведь понапрасну, - не унимается доктор. - Все вы понапрасну. В
России такие подозрительные люди! Ах, бедный, бедный!
Акт готов; его приобщают к следственному делу о побеге. Затем наступает
молчание. Писарь пишет, доктор и смотритель пишут... Прохоров еще не знает
наверное, для чего его позвали сюда: только по одному побегу или же по
старому делу и побегу вместе? Неизвестность томит его.
- Что тебе снилось в эту ночь? - спрашивает наконец смотритель.
- Забыл, ваше высокоблагородие.
- Так вот слушай, - говорит смотритель, глядя в статейный список. -
Такого-то числа и года хабаровским окружным судом за убийство казака ты
приговорен к девяноста плетям... Так вот сегодня ты должен их принять.
И, похлопав арестанта ладонью по лбу, смотритель говорит наставительно:
- А все отчего? Оттого, что хочешь быть умнее себя, голова. Все
бегаете, думаете лучше будет, а выходит хуже.
Идем все в "помещение для надзирателей" - старое серое здание барачного
типа. Военный фельдшер, стоящий у входа, просит умоляющим голосом, точно
милостыни:
<> 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 >>>
- -
|
|
