|
|
выбираем здоровье ваша энергия
Рекомендуем
|
|
|
|
|
|
- -
"Поцелуй"... И мне попались на глаза следующие строки:
"Само орудие некрасиво. На передке лежат мешки с овсом, прикрытые брезентом,
а орудие все завешено чайниками, солдатскими сумками, мешочками и имеет вид
маленького, безвредного животного, которого, неизвестно для чего, окружили
люди и лошади. По бокам его с подветренной стороны, размахивая руками,
шагают шесть человек прислуги. За орудием опять начинаются новые уносные,
ездовые, коренные, а за ними тянется новое орудие, такое же некрасивое и
невнушительное, как и первое. За вторым следует третье, четвертое, около
четвертого офицер и т.д."
Тут Чехов остановил меня:
- Нет, вы начните раньше... вот отсюда: "Впереди всех шагали четыре
человека с шашками..." Я вам говорю серьезно, мне очень важно знать ваше
мнение! \77\
Я стал читать с начала и прямо был поражен верностью описания и еще
более был поражен, когда рассказ появился в "Новом времени" (рассказ был
стремительно закончен в тот же вечер и наутро сдан в набор), поражен
удивительной чуткостью, с какой схвачен был самый дух и склад военной среды.
Просто не верилось, что все это написал только соскочивший с университетской
скамьи студентик, а не заправский военный, прослуживший по крайней мере
несколько лет в артиллерии!
С строго придирчивой точки зрения можно, пожалуй, найти некоторые
"длинноты", именно в описании движения бригады - единственный недостаток
рассказа, написанного чуть ли не в двое суток... Даже его обширная "Степь",
эта великолепнейшая поэма, на страницах которой природа дышит и люди
шевелятся, как живые, написана была сравнительно очень быстро... Но,
разумеется, и на солнце есть пятна, и одно такое незначительное
стилистическое пятнышко я как-то указал Чехову, когда мы разговорились о
"Степи". Именно почему-то вспомнилась в самом начале (где говорится о смерти
бабушки) фраза, на которой я запнулся, читая впервые рассказ: "Она была
жива, пока не умерла..." Что-то в этом роде.
- Быть не может! - воскликнул Чехов и сейчас же достал с полки книгу и
нашел место: "до своей смерти она была жива и носила с базара мягкие
бублики". - Чехов рассмеялся. - Действительно, как это я так не доглядел. А
впрочем, нынешняя публика не такие еще фрукты кушает. Нехай!{39}
И равнодушно захлопнул книгу.
Тогда он еще не достиг совершенства стиля, обнаруженного в позднейших
произведениях, где идея, так сказать, вплотную срастается со словом. То была
пора творческого половодья, когда река вдохновения выступала из берегов и
несла смелого пловца вперед, минуя мели и пороги.
Когда после ужина мы перешли в кабинет, - тесноватый, но уютный
чеховский кабинетик, - зашел разговор на эту же самую тему о стиле. Как раз
незадолго перед этим я прочел его повесть "Моя жизнь", напечатанную в "Ниве"
(в "Литературных приложениях"), и находился под обаянием ее художественной
красоты. В этой повести, столь оскорбительно замолчанной критикой, Чехов
выступает истинным мастером слова и, как стилист, становится плечом к плечу
с Тургеневым. [...] Напечатанные перед тем в "Русской мысли" и наделавшие
столько шума \78\ "Мужики", признаться, меньше меня удовлетворили. Главный
недостаток, на мой взгляд, было самое заглавие, слишком обобщавшее фигуры,
явно списанные с пригородных мужиков (села Жукова), и в этом смысле
какое-либо другое название, вроде, например, "Жуковцы", дало бы более мягкое
освещение теме. Напротив, заглавие "Моя жизнь" было, по-моему, слишком мелко
и скромно для такой глубоко захватывающей повести. Наконец меня озадачили в
"Мужиках"
<> 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
