|
|
|
|
- -
богохульство...
Павел Егорович струсил и несколько ночей спал беспокойно. Он не знал,
что такое Врачебное управление, и ждал всяческих от него напастей...
Но скоро дело вошло опять в прежнюю колею. Потребовалось несколько
месяцев для того, чтобы благочестивая история была позабыта и торговля
восстановилась. Но злополучное масло пошло в ход только тогда, когда и Павел
Егорович, и Андрюшка с Гаврюшкой стали клятвенно уверять всех и каждого, что
на днях только у Вальяно куплена бочка самого свежего масла, - и даже
показывали бочку... Подозрительное масло спускали потом помаленьку чуть ли
не целый год...
Антоша был свидетелем всей этой нелепой истории и потом, в течение всей
своей последующей жизни, никак не мог уразуметь, какие побуждения руководили
Павлом Егоровичем, когда он затевал всю эту вредную для своего кармана
шумиху. Одно только не подлежало сомнению, что он сам лично твердо веровал в
силу и действие очистительной молитвы. Он упустил только из виду понятную
брезгливость толпы.
- Как было бы хорошо, если бы торговля у отца была поставлена на
честных началах! - говаривал не раз Антон Павлович, уже будучи писателем. -
Как его дела шли бы блестяще!.. И краха не было бы... А всему виною - узость
кругозора и погоня за копейкой там, где пролетали мимо рубли...
Павел Егорович действительно окончил свою торговлю крахом. Каждый год
лавка давала ему убытки, но он объяснял их не так, как следовало, и не /55/
догадывался поставить свою лавку лучше и заручиться доверием покупателей. Он
думал, что убытки происходят оттого, что семья многочисленна и расходы
велики. Но об этом речь - впереди.
IV
Чередуя гимназию с лавкой, Антон Павлович имел возможность наблюдать
немало типов, из которых многие пригодились ему как писателю. Мастерски
зарисовано им очень много фигур, проходивших перед его глазами в детстве.
Грек Дымба ("Свадьба") срисован им с одного из завсегдатаев, с утра до ночи
заседавших в лавке Павла Егоровича. Не зарисовал он только афонских монахов
- и то, вероятно, по цензурным условиям. А это были очень интересные типы,
которые врезались в его память еще с самых юных лет. Монахов этих было двое:
о.Феодосий и о.Филарет. Первый из них был в мире мужиком-крестьянином, а
второй даже и под рясой сохранил все грубые черты отставного николаевского
солдата. В Таганрог являлись они по два раза в год посланцами одного из
русских афонских монастырей. Проживали они на монастырском парусном судне.
В те времена сбор пожертвований "на святую Афонскую гору" производился
по всей России без всяких формальностей, и пожертвования стекались в
Таганроге в руки особого агента - светского человека. Дело велось просто:
монахи, сидя у себя дома, рассылали с Афона в закрытых письмах "боголюбивым
жертвователям" по всей Руси (адреса поставлял агент) "благословение святой
Афонской горы" в виде иконки, аляповато оттиснутой на кусочке коленкора, и
призыв к посильному пожертвованию "на вечное поминовение души". Простодушных
людей, веривших в вечность этого поминовения, находилось немало, и
пожертвования стекались в руки агента настолько обильные, что монастырь
присылал за ними свое судно по разу в каждую навигацию.
Приезжая в Россию, отцы Филарет и Феодосий на время забывали вся тяготы
строгой афонской жизни и несколько уклонялись от своих иноческих обетов. Это
были два противоположные характера и, пожалуй даже, два непримиримых врага.
Вероятно, монастырь и посылал их на судне в Россию вдвоем, чтобы они
взаимно /56/ контролировали друг друга. Оба они очень часто посещали Павла
Егоровича и даже иногда и проживали у него по нескольку дней. Когда они были
вместе, то оба вели себя корректно и упорно отказывались от всяких
приглашений выпить и закусить. Но
<> 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>>
- -
|
|
