|
|
|
|
- -
/>Мария Павловна призналась ему, что и она долго не могла примириться с Ялтой
и неизбежной потерей Мелихова, а теперь ей здесь все дорого, Чехов грустно
заметил:
- Вот так не любя замуж выходят. Сначала не нравится, а потом
привыкают!
И несмотря на болезнь, которая то усиливалась, то улучшалась настолько,
что усыпляла опасения окружавших, - Чехов работал, работал, работал...
Поистине это был огромный художник, смысл существования которого состоял в
творчестве... В последний раз мы виделись в Москве, куда он всегда стремился
при первой возможности, и здоровье его еще не говорило о такой близкой
опасности... /306/
Осенью прошлого, 1904 года я посетил Новодевичье кладбище. Был тихий и
теплый солнечный день. У небольшого могильного холмика, под которым покоится
прах Чехова, стояла толпа молодежи: студенты, курсистки. На холмике лежали
увядшие цветы и венки из живых, тоже увядших цветов. Тут же лежал и совсем
свежий, только что кем-то положенный букетик. Я знал, что не только этот
могильный холмик, отныне дорогой для всей России, остался от Чехова.
Остались сочинения, которые бесконечно долго будут давать наслаждение
людям; по этим сочинениям будут изучать современную Чехову жизнь. Осталась и
та слава, которая по смерти писателя делается славой его родной страны.
Чехов умер рано, в самый разгар своего творчества, и мог бы написать
еще много. Но и того, что он сделал, слишком достаточно, чтобы оправдать и
исчерпать смысл жизни огромного художника. Все это я знал и в этих мыслях
искал утешения. Верные сами по себе, они, однако, не могли принести
утешения: передо мной вставал образ умного, доброго, бесконечно правдивого
человека, осененный тем могучим и неведомым, что принято называть талантом.
Было мучительно грустно и жаль, бесконечно жаль человека в лучшем смысле
этого слова... /307/
И.H.ПОТАПЕНКО
НЕСКОЛЬКО ЛЕТ С А.П.ЧЕХОВЫМ
К 10-летию со дня его кончины
Десять лет прошло, а я до сих пор не мог написать о нем ни строчки. В
то время как другие уже написали о нем так много...
Меня часто спрашивали: почему? - и я сам спрашиваю себя об этом и вижу
только одно: потому, что это тяжело.
Легко писать об умершем, глядя со стороны; легко было писать о нем как
о художнике, рассказчике, драматурге. Но всем этим он для меня был не
больше, чем для других: предметом восхищения. Главное же, чем он был для
меня: человеком, которого я нежно любил.
Не другом, - это я считаю нужным сказать в самом начале и думаю, что у
него не было ни одного друга, - но товарищем в самом прекрасном значении
этого слова. Было у нас много общей жизни, и, должно быть, в этом и ответ.
Как писать об умершем, которого любил живым? При всяком воспоминании
плакать хочется. Еще недавно пошел смотреть его "Вишневый сад", и хотелось
плакать, - не от пьесы, не над судьбой героев, а о нем.
Его судьба так похожа на судьбу вишневого сада: и его также срубил
беспощадный топор в самом роскошном цвету.
До сих пор не могу примириться с тем, что его нет. И даже не с фактом,
который нелеп, не логичен и груб, как все в жизни, а с ужасной
несправедливостью...
А впрочем - бесполезный разговор. /308/
Юности я его не знаю. Моя первая встреча с ним произошла, когда у него
было уже хорошее литературное имя. Он выпустил несколько книг, был написан и
поставлен на сцене "Иванов". Зародилась мысль о поездке на Сахалин.
Я говорю только о встрече. Как это ни странно, но знакомство наше
началось не с первой, а со второй встречи.
Первая же была что-то
<> 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 >>>
- -
|
|
