|
|
|
|
- -
И потому я утверждаю, что у Чехова не было друзей. То обстоятельство,
что после его смерти объявилось великое множество его друзей, я не склонен
объяснять ни тщеславием, ни самозванством. Я уверен, что эти люди вполне
искренне считали себя его друзьями и по своему настроению таковыми и были,
то есть они любили его настоящей дружеской любовью и готовы были открыть
перед ним всю душу. Может быть, и открывали, и /310/ наверно так, - у него
было то неотразимое обаяние, которое каждую душу заставляло отдаваться ему,
- потому-то он и знал так хорошо тончайшие извилины человеческой души. Но
он-то свою не раскрывал ни перед кем.
Может быть, это-то знание, эта изумительная способность видеть человека
насквозь и была причиной того, что он не мог никого близко подпустить к
своей душе. Душа эта была какая-то необыкновенно правильная. Бывают
счастливцы с изумительно симметрическим сложением тела. Все у них в
идеальной пропорции. Такое тело производит впечатление чарующей красоты.
У Чехова же была такая душа. Все было в ней - и достоинства, и
слабости. Если бы ей были свойственны только одни положительные качества,
она была бы так же одностороння, как душа, состоящая из одних только
пороков.
В действительности же в ней наряду с великодушием и скромностью жили и
гордость, и тщеславие, рядом с справедливостью - пристрастие. Но он умел,
как истинный мудрец, управлять своими слабостями, и оттого они у него
приобретали характер достоинств.
Удивительная сдержанность, строгое отношение к высказываемым им
мнениям, взвешивание каждого слова придавали какой-то особенный вес его
словам, благодаря чему они приобретали характер приговора.
Читая многочисленные воспоминания о Чехове, я получаю странное
впечатление: все как будто боятся, чтобы он хоть на минуту не показался
человеком с горячей кровью, с живыми человеческими страстями и человеческими
слабостями.
Может быть, это оттого, что наиболее искренние воспоминания относятся к
последнему периоду его жизни, к тому времени, когда полную власть над его
организмом взяла болезнь и он, сознательно или нет, тщательно берег свои
силы. Обстоятельства так сложились, что в эти годы, прожитые им в Крыму, я
его не видел.
В тот же период, когда мы с ним встречались в Москве и Мелихове,
отчасти в Петербурге, он не был так бережлив. Можно пожалеть об этом с точки
зрения нашей художественной жадности. Если б он и тогда берег свои силы,
может быть организм его смог бы дальше бороться с недугом и мы владели бы
еще несколькими художественными созданиями. /311/
Может быть. Но жизнь предъявляет свои права, и художника, носителя
божественного огня, так же неотразимо влечет к ней, как и простого
"поденщика ненужного".
Может быть, я не знаю Москвы или пребывание мое в ней в течение
двух-трех зим как-нибудь особенно сложилось, но у меня осталось такое
впечатление: там люди дома работают в одиночку, посещают друг друга по делам
и в семейные праздники. Когда же хотят собраться тесным кружком, для
дружеской беседы, то идут в ресторан, обыкновенно по окончании всех дел,
после театра, поздно за полночь и сидят долго, до утра.
А в ресторане - вино, и с каждым получасом беседа становится живей и
горячей. Под утро едут за город слушать цыган, а возвращаются домой под звон
колоколов, призывающих к заутрене.
А днем каким-то чудом встают вовремя, откуда-то набираются бодрости и
сил и занимаются делами.
Чехов жил тогда в Мелихове, своем именьице,
<> 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 >>>
- -
|
|
