|
|
|
|
- -
пузырями
выпирали из жилетов. Все их внимание было приковано к хозяину. Они говорили,
пили водку, смеялись тогда, когда говорил, пил и смеялся хозяин. На Чехова
они не обращали внимания. Многие из них даже не знали, кто такой Чехов, и,
прослышав, что он писатель, принимали его за помощника Морозова "по
письменной части".
Между рыбой и жарким школьники в соседней комнате - обед совершался на
террасе - спели кантату, очень похожую на "Херувимскую", после чего сияющий
о.Геннадий в новой шелковой рясе, подобной колоколу, присоединился к
обедающим.
Чехов сидел чужаком, на краю стола, для всех посторонний, и с тоской
поглядывал на вечереющий сад, где солнце уже резало пополам стволы берез и
кипело последним золотом в их пышных вершинах.
Он ничего не ел, кроме супа, пил привезенную с собой минеральную воду
"аполлинарис" и весь обед недружелюбно молчал, лишь изредка и с неохотой
отвечая на реплики Морозова, всячески старавшегося вовлечь его в общий
разговор.
Обед затянулся до сумерек. Когда все встали, Чехов, сославшись на
усталость, ушел к себе в комнату, ни с кем не попрощавшись и видимо чем-то
обиженный.
Мы с Саввой отправились во флигель, где я жил, чтобы там на свободе
поговорить о делах. Я был в ту пору студентом Горного института и производил
в имении Морозова разведки на каменный уголь.
Оказалось, что составленные мною чертежи были так велики, что не
умещались ни на одном из столов. Чтобы вывести меня из затруднения, Савва
раскинул кальку от одного угла комнаты в другой, поставил на концах горящую
лампу и несколько подсвечников и, растянувшись /648/ на полу, пригласил меня
последовать его примеру. Так, ползая по занозистым половицам, мы приступили
к осмотру чертежей и деловой беседе.
В середине моего доклада Савва привстал на колени и сказал, как всегда,
с хитрецой:
- Знаете что? Я завтра утром уеду осматривать именье, а Чехова подброшу
вам. Вы его тут займите. Вам будет интересно!..
Помолчал и, почесывая острием карандаша коротко остриженный седеющий
затылок, уныло прибавил:
- Скучно ему со мной! И зачем я его сюда затащил?!
III
Неожиданно для себя я оказался глаз на глаз с Чеховым, вдвоем в
огромном пустом доме. Дядя Костя уехал с Морозовым, а домашних своих он еще
загодя отправил к родственникам, чтобы они, как он выразился, "не портили
здесь пейзажа".
Чехову было со мной еще скучнее, чем с Морозовым.
Стояла африканская жара, без ветерка, без прохлады даже ночью. Чехов,
изнывая от зноя, бесцельно слонялся по парку, черный среди его белых колонн,
давил тростью червяков, читал в садовой беседке приложения к "Ниве" и каждый
час справлялся у горничной, нет ли телеграммы из Москвы, где он оставил
больную жену. Его томило безлюдье, безделье и кашель.
Вероятно, в этот именно день он написал Вл.И.Немировичу-Данченко:
"Пишу тебе сие черт знает откуда, из северной части Пермской губернии.
Если проведешь пальцем по Каме, вверх до Перми, то уткнешься в Усолье, так
вот я именно возле этого Усолья... Жизнь здесь серая, неинтересная, и если
изобразить ее в пьесе, то слишком тяжелая"{648}.
Хорошо, что Чехов не написал такой пьесы, иначе мне пришлось бы играть
в ней незавидную роль!
В самом деле, положение мое было в высокой степени нелепым. Навязанный
насильно совершенно незнакомому человеку в качестве гостеприимного хозяина и
единственного собеседника, я ни в какой мере не годился ни /649/ для того,
ни для другого. К тому же этим незнакомым человеком был не кто иной, как
Чехов.
Недолго думая, я попросту сбежал от него и, сославшись на спешную
работу, просидел весь день у себя во флигеле,
<> 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
