|
|
Billing системы. Для вас .
Мы предлагаем
|
|
|
|
|
|
- -
/>украшение - символ чеховской "Чайки", - я был растроган до слез...
Осмеянная, неразгаданная новая идея, очевидно, свершила обычный мистический
круг и нашла своего ревнивого служителя и поэта.
Повторяю, Чехов не любил театра, и его связь со сценой была не столько
органической, сколько экономической; но раз театр его полюбил и обогатил
("Иванов" и "Медведь"), Чехов не мог остаться равнодушным к его судьбам и из
драматурга-импровизатора превратился в драматурга-новатора, вдумчивого
искателя новых форм и настроений...
Эти искания тревожили его еще задолго до появления "Чайки". Помню, дня
за два, за три до петербургского представления "Иванова" он очень волновался
его недостатками и условностями и импровизировал мне по этому поводу мотив
совсем своеобразного одноактного драматического этюда "В корчме" - нечто
вроде живой картины, отпечатлевающей в перемежающихся настроениях
повседневную жизнь толпы...
- Понимаете, при поднятии занавеса на сцене совсем темно, хоть глаз
выколи... За окном гроза, в трубе воет ветер, и молния изредка освещает
группы ночлежников, спящих вповалку, как попало... Корчма грязная,
неприютная, с сырыми облезлыми стенами... Но вот буря стихает... слышно, как
визжит дверь на блоке, и в корчму входит новый человек... какой-нибудь
заблудившийся прохожий - лицо интеллигентное, утомленное. Светает... Многие
пробуждаются и с любопытством оглядывают незнакомца... Завязывается
разговор, и так далее. Понимаете, что-нибудь в этом духе?.. А насчет
"Иванова" оставьте, - резко оборвал он, - это не то, не то!.. Нельзя театру
замерзать на одной точке!..
Как ни случайна и отрывочна приведенная драматическая фантазия, но она
очень характерна для Чехова как драматурга и может быть отмечена как первый
зародыш "пьесы с настроением" - новый до чрезвычайности сложный род,
нашедший такого талантливого толкователя, как К.С.Станиславский.
Чехову тем более было тяжко пережить оскорбительное падение "Чайки",
что самые близкие его друзья и сочувственники, наиболее способные по своему
душевно-художественному складу угадать и поддержать новое искание, ушли в
иной мир, конечно лучший, чем закулисный и журнальный.
Всеволод Гаршин, которого, несмотря на краткое \70\ знакомство, он
успел полюбить всей душой, весной 1888 года кончает самоубийством{30}.
Другой задушевнейший друг Чехова, П.М.Свободин, осенью 1892 г. умирает
от разрыва сердца на сцене Михайловского театра во время представления
комедии Островского "Шутники".
Наконец следующие два года похитили других двух преданных его
сочувственников: поэта Плещеева и композитора Чайковского (последнему, как
известно, посвящена Чеховым книга "Хмурые люди").
Особенно нежно любил он Свободина, и его смерть вызывает со стороны
Чехова глубоко прочувствованные строки: "А Свободин-то каков? Этим летом он
приезжал ко мне два раза и жил по нескольку дней. Он всегда был мил, но
последние полгода своей жизни он производил какое-то необыкновенно
трогательное впечатление. Или, быть может, это мне казалось только, так как
я знал, что он скоро умрет. Я, да и вы тоже, потеряли в нем человека,
который искренно привязывался и искренно любил, не разбирая, великие или
малые дела мы совершаем... Он за глаза всегда называл вас Жаном и любил
сказать о вас что-нибудь хорошее. Это был наш приятель и наш заступник"{31}.
Невольно вспоминается мне по этому поводу один эпизод, имевший место в
январе 1891 года.
<> 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
