|
|
производство тентовых павильонов,
|
|
|
|
|
|
- -
ли не единственный
случай на моей памяти, когда я его видел таким; видимо, он чуял, что через
скромный плещеевский порог ему отмыкалась заветная дверь в большую
литературу.
Алексей Николаевич, при входе Чехова, пришел в некоторое трогательное
замешательство.
- Антон Павлович, наконец-то! Ну, вот, как я рад...
Антон Павлович на радушный прием полусконфуженно пробормотал какую-то
любезность. Мы сели. Как теперь помню, Плещеев, для начала разговора,
осведомился у Чехова об одном общем московском знакомом. Чехов \49\
чуть-чуть улыбнулся и обронил по адресу московского знакомого добродушное,
но чрезвычайно меткое замечание, заставившее нас рассмеяться... И вот, не
прошло получаса, как милейший А.Н. был у Чехова в полном "душевном плену" и
волновался в свою очередь, тогда как Чехов быстро вошел в свое обычное
философски-юмористическое настроение. Загляни кто-нибудь случайно тогда в
кабинет Плещеева, он наверное бы подумал, что беседуют давние близкие
друзья... и ни за что бы не поверил, что один из трех был совсем новый,
приезжий гость. Да, явился Чехов к Плещееву почти чужим человеком, а вышел
от него закадычным приятелем...
В этот первый приезд Чехова в Петербург редкий день что не приходилось
с ним видеться: то мы виделись у Плещеева или у А.С.Суворина, то сходились,
заранее сговорившись, в театре, то засиживались за поздним ужином у Палкина
или в "Малом Ярославце"; несколько раз он был у меня, несмотря на то, что я
тогда жил очень далеко от центра города - на Петербургской стороне...
Экое, подумаешь, славное время было!.. Даже выражение "знакомство с
Чеховым" как-то сюда не укладывается - вернее было бы назвать тогдашнее
настроение - "опьянение Чеховым"... опьянение его талантом, умом, юмором,
всей его личностью, чуждой фразы и мелочной условности. И я ли один,
спрашивается, испытал это чувство? В большей или меньшей степени его
переживали все соприкасавшиеся тогда с Чеховым... А кого только не
перебывало тогда в его узеньком полутемном номерке гостиницы "Москва",
начиная с маститых литературных знаменитостей и кончая неведомыми юными
дебютантами? Этот месяц его пребывания в Петербурге{4} вышел словно "медовый
месяц" чеховской славы, и сам Чехов заметно был захвачен искренним радушием,
теснившим его со всех сторон. Отличавшийся чисто хохлацкой замкнутостью,
Чехов в этот раз, против воли, сбивался со своего основного сдержанного тона
и распахивался подчас с юношеской беззаботностью.
Грешный человек, я, в свою очередь, принимал эти случайные товарищеские
излияния с одинаковой беспечностью и, счастливый душевной близостью дорогого
человека, меньше всего помышлял о нем как о литературной знаменитости, чьи
мысли и замечания просятся в записную книжку... До записыванья ли было в
этом чудесном угаре дружбы и молодости? И только теперь, когда угар
рассеялся, вижу, сколько драгоценнейших перлов безжалостно \50\ утеряно...
Далекие воспоминания, словно морская пучина - сиди и жди, пока с
возмущенного дна не выкинутся на берег, вместе со всяким посторонним сором,
случайные редкие перлы!
А сколько погибло, между прочим, тонких "чеховских сюжетов",
импровизированных под наплывом известного настроения и затем бесследно
таявших в разгаре дальнейшей беседы. В моей памяти уцелели два-три из них и
то, как в дымке тумана, без ярких подробностей, оживлявших тогда пересказ...
Один отрывок оставил во мне особенно сильное, неизгладимое впечатление.
А история была самая будничная... "Молодой муж, учитель гимназии, собирается
<> 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>>
- -
|
|
