|
|
Первобытное искусство
О линзах. - цены и обзоры.
|
|
|
|
|
|
- -
чувствовала всю
нелепицу, какая выходила из представления, и в то же время видела себя
бессильной.
На одну из следующих репетиций Чехов пришел к самому началу, и, когда
его увидели актеры, на сцене /355/ произошло то непонятное и не поддающееся
объяснению явление, которое знакомо только актерам и, может быть, только
русским: чудо, иногда спасающее совсем проваливающуюся пьесу; без
предварительного уговора - общий подъем, коллективное вдохновение, незримо
сошедшие с неба огненные языки.
Все подтянулись и начали играть. У не знающих ролей уточнился и
обострился слух, и они улавливали каждый шорох, вылетавший из суфлерской
будки. Появился рисунок, даже что-то общее, что-то похожее на настроение.
Когда же вышла Коммиссаржевская, сцена как будто озарилась сиянием. Это
была поистине вдохновенная игра.
В последней своей сцене, когда Нина ночью приходит к Треплеву, артистка
поднялась на такую высоту, какой она, кажется, никогда не достигала.
В зале не было публики, но был Чехов; она играла для него одного и
привела его в восторг. Было что-то торжественное и праздничное в этой
репетиции, которая, несомненно, была чудом. Александринские актеры доказали,
что при известных условиях они могут достигать высочайшего подъема.
И куда девалось унылое настроение, с которым Чехов уходил из театра
после предыдущих репетиций! Исчезли все сомнения. Пьеса, несомненно, пройдет
хорошо, и если публика не примет ее, то примет актеров, которые все дают
массу живого и интересного.
Но чудо, как видно, не повторяется. На генеральной репетиции на сцене
царила какая-то неопределенность. Что-то как будто переломилось, словно
артисты, дав слишком много на той репетиции, надорвали свои силы.
Вдохновения уже не было, огненные языки не слетели с неба.
Все шло гладко, но бледно и серо. Чеховские люди все больше и больше
сбивались на александринских. Актеры, которые так вдохновенно на той
репетиции отошли от себя, как будто забыли, как это они сделали. Дорогу
занесло снегом, и пришлось идти ощупью, как попало.
Накануне представления мы с Антоном Павловичем обедали у Палкина. Он
уже предчувствовал неуспех и сильно нервничал. /356/
К спектаклю приехали из Москвы Марья Павловна и еще кой-кто из
близких{356}, и он выражал недовольство. Зачем было приезжать? Это как будто
увеличивало его ответственность.
И вот - спектакль, кажется, действительно беспримерный в истории
театра, по крайней мере на моей памяти.
Все же я должен сказать, что суждения о каком-то исключительном, точно
то особому заказу плохом исполнении "Чайки" в ту постановку ее на
александринской сцене были преувеличены. Я сужу по генеральной репетиции и
по дальнейшим спектаклям, кроме первого представления, на котором я, по
особым личным обстоятельствам, не был.
И тот провал, о котором так много говорили и писали и который произвел
такое глубокое впечатление на Чехова, был вызван взаимодействием
исключительных причин.
На сцене были Коммиссаржевская, Абаринова, Дюжикова, Читау, Давыдов,
Варламов, Аполлонокии, Сазонов, Писарев, Панчин. Этим актерам, даже и не в
столь густой концентрации, приходилось выступать в пьесах безжизненных и
бездарных, и они умудрялись делать им успех. О небрежности же с их стороны,
о невнимании не могло быть и речи.
Можно сказать с уверенностью, что они напрягали все силы своих
дарований, чтобы дать наибольшее и наилучшее. То, чего недоставало, - общий
тон, единство
<> 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 >>>
- -
|
|
