|
|
|
|
- -
ему мои
вещи, схватил меня под руку и повел. Шли мы быстро, молча. Я только
спросила:
- Что дети?
- Здоровы. Все хорошо.
Вышли на подъезд.
- Куда прикажете извозчика? - спросил носильщик.
- У меня есть. Неси за мной, - сказал Миша.
Подошли к извозчику, Миша откинул фартук.
- Простите, барин, я занят, - сказал извозчик.
- Да ведь я же тебя нанял, дурак! - крикнул Миша.
- Нет, не вы, - сказал сзади какой-то господин, бросил в пролетку
чемодан и занес ногу на подножку.
- А я для вас фартук отстегнул? - закричал Миша. - Вы - нахал!
Другой извозчик кричал во все горло:
- Барин! я с вами приехал! барин! вы меня нанимали!
Я тащила Мишу за рукав.
- Я нахал? А вы кто? Или вы пьяны? Если бы вы не с дамой...
- Умоляю вас... - просила я, - умоляю...
- Барин, вы со мной приехали, - надрывался извозчик.
- Вас проучить надо, нахал! - упорствовал Миша, отталкивая мою руку,
так как я изо всей силы тащила его, но я цеплялась, и его гнев обратился на
меня.
- Ты отстанешь наконец?
Извозчик с седоком отъехали. Извозчик смеялся и крутил головой, а седок
вежливо раскланялся.
Наш носильщик стоял и ждал у другой пролетки. Мы поехали. Миша молчал,
и я тоже. Подъехали к нашему дому, а швейцара у дверей не оказалось. Он
выбежал только тогда, когда Миша открыл дверь и закричал: "Швейцар!"
И тут опять разразилась гроза.
- Места своего не знаешь?! Зачем вас, дармоедов, держат! /267/
Я побежала вверх по лестнице и еще долго слышала Мишин голос.
В гостиной, обнимаясь с детьми, я опять услыхала взрыв негодования: на
этот раз виновата была горничная, потому что пахло чем-то, чем не должно
было пахнуть.
Когда все смолкло, Миша вошел в гостиную и спокойно сказал:
- Ну, здравствуй, мать! Хорошо съездила?
- Съездила хорошо, а вернулась очень неприятно.
- Ну ладно, ладно! - сказал Миша, отмахиваясь рукой, - дам сейчас
швейцару трешку. Что там! Иди, старуха, кофе пить! Ведите маму, детишки.
Кофе горячий...
И вот опять потекла моя жизнь по старому руслу. Опять мелкие заботы по
хозяйству, постоянная тревога за детей, и опять Мишина требовательность и
раздражительность, ссоры, примирения, изредка крупные скандалы, гости,
театры, Кока...
29-го я получила письмо от Антона Павловича.
"Москва 1897 г. марта 28.
Ваши цветы не вянут, а становятся все лучше. Коллеги разрешили мне
держать их на столе. Вообще, Вы добры, очень добры, и я не знаю, как мне
благодарить Вас.
Отсюда меня выпустят не раньше пасхи; значит, в Петербург попаду не
скоро. Мне легче, крови меньше, но все еще лежу, а если и пишу письма, то
лежа.
Будьте здоровы. Крепко жму Вам руку.
Ваш Чехов".
Мои цветы...
А мне Москва уже казалась сном. И еще казалось, что я выдумала и
лестницу наверх, и маленькую палату с кроватью,
<> 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 >>>
- -
|
|
