|
|
|
|
- -
/> - Что?
- Что я была и...
- Не важно? Не важно?
- Ведь лишь бы вы скорей поправились.
Он нахмурился.
- Так не важно?
- Ну, в другой раз. Ведь вы знаете, что все будет, как вы хотите.
Он улыбнулся.
- Я слаб, - прошептал он. - Милая...
- О чем вам рассказать, чтобы вы молчали?
- Сегодня едете?
- Нет, завтра.
- Так завтра непременно приходите опять. Я буду ждать. Придете?
- Конечно.
Вошел доктор и с любезной улыбкой обратился к Чехову: /259/
- Пора, Антон Павлович. Не утомитесь.
- Минутку... Лидия Алексеевна! У меня просьба...
Доктор предупреждающе поднял палец и потом подал ему листик бумаги и
карандаш. Антон Павлович написал:
"Возьмите мою корректуру{259} у Гольцева в "Русской мысли" сами. И
принесите мне почитать что-нибудь ваше и еще что-нибудь".
Когда я прочла, он взял у меня записку и приписал:
"Я Вас очень лю... благодарю". "Лю" он зачеркнул и улыбнулся.
Я простилась и пошла к двери.
Вдруг Антон Павлович окликнул меня.
- Лидия Алексеевна! Вы похожи на гастролершу! - громко сказал он.
- Это платье - Чайка, - смеясь, сказала я.
Доктор возмутился:
- Антон Павлович! Вы сами врач... Завтра, если вам будет хуже, - никого
не пущу. Никого!
Мы с Алешей шли обратно, и я все время утирала слезы, которые катились
по лицу.
Алеша молча отдувался и вздыхал.
- Алеша, - сказала я, - ты меня не жалей: у меня на сердце тепло,
тепло...
XIII
Дома меня ждали две телеграммы. Одна: "Надеюсь встретить 27. Очень
соскучились". Другая: "Выезжай немедленно. Ждем целуем".
На другое утро третья: "Телеграфируй выезде. Жду завтра непременно".
Я отправилась в редакцию "Русской мысли" к Гольцеву за корректурой.
Гольцев удивился.
- Зачем она ему сейчас? Успел бы позже.
Узнав, что я была в клинике, он стал меня расспрашивать о состоянии
здоровья Чехова и подозвал еще двух или трех лиц.
- Вот... свежие новости об Антоне Павловиче.
- Плохо, что весна, - сказал кто-то. - Вчера река прошла. Это самое
опасное время для таких больных. /260/
- Я слышал, что он очень плох, очень опасен... - сказал еще кто-то.
- Значит, к нему допускают посетителей?
- Нет, нет, - сказал Гольцев. - Лидия Алексеевна передаст ему наши
поклоны и пожелания. И скажите ему, что с корректурой спеха нет. Пусть не
утомляется.
Я ушла из редакции очень расстроенная. Антон Павлович не произвел на
меня впечатления умирающего, а тут говорили, что он очень, очень плох,
упоминали про реку... "Самое опасное время"... Чувствовалось, что считали
его погибшим.
Идти в клинику было рано (раньше двух меня не пустили бы), и я пошла на
реку.
На Замоскворецком мосту я подошла к перилам и стала глядеть вниз. Лед
уже шел мелкий, то покрывая собой всю реку, то оставляя ее почти свободной.
День был солнечный, какой-то особенно голубой и сияющий, но в нем мне
чудилась угроза, как и в мчащейся из-под моста буйной, нетерпеливой реке.
Набегали льдины, кружились и уносились вдаль. Мне казалось, что река мчится
все скорее и скорее, и от этого слегка кружилась голова.
Вот... Подточило, изломало, осилило и уносит. И жизнь мчится, как река,
и тоже подтачивает, ломает, осиливает и уносит.
<> 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 >>>
- -
|
|
