|
|
|
|
- -
сегодня канон будет читаться очень трогательный...
На лице Павла Егоровича выражается сокрушение.
- Как жаль, что я их не застал, а то и я отправился бы с ними... Я
давно уже собираюсь помолиться у них на корабле... Служба у них -
умилительная, по афонскому уставу... Сходить разве? /60/
Павел Егорович погружается в глубокое раздумье. В это время в лавку
входит старая нянька Александровна, которая выходила и вырастила Антошу.
- Антоша, иди, тебя мамаша зовет, - обращается она к нему, а затем, по
его уходе, говорит Павлу Егоровичу: - А у нас - чудеса, Павел Егорович.
Нарочно пришла вам сказать... Вы бы ваших монахов хоть бы в комнату взяли, а
то ведь срам: оба - выпивши и спят невесть где: один приткнулся в курятнике,
а другой - в конюшне, прямо в стойле заснул...
- Не может быть?! - удивляется Павел Егорович. - Ведь у них на корабле
сегодня всенощная...
- Вот вам и всенощная... Срам один только... Право, их бы в комнату
взять... Не дай бог, кто увидит...
Нянька ушла, но через минуту является улыбающийся Антоша.
- Отец Феодосий и отец Филарет у нас на дворе всенощную служат, -
говорит он.
- Не твое дело! Дурак! Пошел вон! - обрушивается на него отец и
задумывается...
- За что же вы бранитесь? - обиженно протестует Антоша.
- Это враг рода человеческого над ними смущается и искушает их, а ты
смеешься. У монаха на каждом шагу искушение. Почитай-ка жития святых отец, -
так и узнаешь... Осуждать их нельзя и грешно.
По мере того как Антоша подрастал и входил в разум, торговля в лавке
делалась для него все тяжелее и противнее. Под влиянием гимназии у него уже
начинали появляться и другие понятия, и другие интересы. Начали постепенно
пробиваться наружу и такие запросы, каких раньше не было. Потянуло к
свободе, к самостоятельности и к защите своих прав. Все это совсем уже не
вязалось с теми требованиями, которые предъявляли к нему отец и лавка.
А торговые дела Павла Егоровича не по годам, а уже по месяцам
становились все хуже и хуже. Явился конкурент, открывший такую же точно
лавку на углу через дорогу и пустивший товар дешевле; и сам Павел Егорович
нечаянно зарвался, закупив в кредит такую партию вина, какой он не мог
продать и в десять лет; подошло /61/ еще что-то подобное же - и дела
пошатнулись. Надо было искать какого-нибудь выхода. И этот выход был найдем
опять-таки в ущерб бедному Антоше...
В Таганрог провели железную дорогу, - и торговые порядки в нем,
естественно, изменились. Гужевая доставка зернового хлеба на волах сразу
значительно сократилась. Сократился и главный покупатель Павла Егоровича -
мужик-хохол, привозивший этот хлеб. Перетянула железная дорога.
На окраине города вырос каменный вокзал. Подле вокзала сейчас же
образовался на площади маленький базар, а ближайшие к этому месту
домовладельцы переделали свои деревянные сарайчики под торговые помещения, в
которых предприимчивые сыны Израиля немедленно открыли кабаки - бок о бок и
нисколько не боясь конкуренции. Теперь весь этот торговый люд стал
рассчитывать уже не на мужика-чумака, а на пассажира.
Такой же расчет зародился и в голове Павла Егоровича.
- Идет человек на вокзал, видит бакалейную лавку - зайдет, что-нибудь
купит, - рассудил он. - Приедет человек по железной дороге, выйдет с
вокзала, увидит лавку - тоже зайдет и купит.
Мысль эта так понравилась ему, что он, не задумываясь и не наводя
справок, нанял сарайчик
<> 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
